Партизанский комиссар
Шрифт:
– Похоже, что немцы решили провести разведку боем!
– выслушав донесение, произнес Ковпак.
– Хотят прощупать нас?..
– Руднев задумался.
– Что ж, мы готовы.
– Тоди зробым так: на основной позиции, в центре нашей обороны поставымо трофейный танк!
– сказал Ковпак.
– Несколько человек со станкачем разместим в районе землянок. С десяток хлопцев пошлем к домику лесника, наперерез фрицам. А остальные займут оборону со стороны Яцыно и Старой Шарповки.
Ковпак был спокоен и деловит. Руднев, как всегда в минуты опасности, оживлен.
Между тем фашисты действовали на этот раз хитрее, чем обычно. Имитируя наступление на лес со стороны Яцыно, они в то же время скрытно бросили десятка три автоматчиков с тыла - прямо к партизанским землянкам.
К счастью, опытный разведчик Василий Фомич Попов, партизанивший еще во времена гражданской войны, и два его товарища встретили вражеских автоматчиков внезапным огнем. Но все же под натиском целого взвода этим трем партизанам пришлось укрыться в землянке. Окружив ее, фашисты стали кричать:
– Рус!.. Партизан капут! Сдавайс!..
В ответ Василий Фомич послал им замысловатый набор соленых словечек. Фашистский офицер тоже выругался на ломаном русском языке. Потом один из карателей бросил в дымоход гранату, она разорвалась в печи, сделанной из металлической бочки. Офицер прислушался к наступившей тишине и произнес самоуверенно:
– Аллес капут!
Он подошел к маленькому оконцу под самой крышей землянки и стволом автомата разбил стекло, намереваясь заглянуть внутрь, но тут же свалился сам: Попов прошил его очередью из автомата.
Затем из окошка вылетела граната. Каратели залегли. А в это время товарищи подоспели на помощь Попову.
Гитлеровцы, бросив тело своего убитого офицера, отошли.
Когда перестрелка прекратилась и партизаны убедились, что каратели убрались обратно в Путивль, Руднев сказал Ковпаку:
– Ты прав, Сидор Артемович, эта была разведка боем. Значит, надо готовиться к серьезному наступлению противника.
К концу ноября работы по укреплению своего лесного лагеря путивляне в основном закончили. Все подступы простреливались. Все проходы, которыми смог бы воспользоваться враг, были заминированы. Танк, в баках которого почти не осталось горючего, стоял теперь в самом центре на пригорке и мог в случае необходимости прикрыть любой сектор партизанской обороны.
А тут еще разведчики сообщили:
– В урочище Марица мы видели несколько наших армейских машин, наверное, оставленных при отступлении.
– Так надо проверить, можно ли ими пользоваться!
– решил тут же Руднев.
Вскоре две машины, грузовая и легковая, были пригнаны в Спадщанский лес с запасными канистрами, полными бензина и масла.
– Теперь у нас есть хоть маленький запас горючего для танка! обрадовался комиссар.
28 ноября старший агитатор отряда Яков Григорьевич Панин, помначштаба Николай Курс и заместитель командира одной из опергрупп Андрей Цимбал должны были провести собрание колхозников в селах Спадщина, Литвиновичи, Антыки и в обеих Шарповках. Инструктируя их в штабе, Руднев еще раз напомнил:
– Главное,
– Эх, если б я умел так с народом беседовать, как вы, Семен Васильевич!
– с восхищением поглядев на комиссара, воскликнул Курс.
– За меня чаще автомат говорит!
– поддакнул ему Цимбал.
Руднев рассмеялся в ответ. И положив руки на плечи обоим, сказал:
– Прекрасно, друзья. Ведь пропаганда, подкрепленная делом, неотразима!..
– И уже серьезней продолжал: - Главное внимание надо сосредоточить на анализе и обличении лживой пропаганды оккупантов. Есть такой метод, который позволит нам опрокинуть руками самих же профашистских сочинителей их собственные утверждения.
Агитаторы посмотрели на Руднева с нетерпеливым интересом. Комиссар поправил портупею и продолжал, постукивая коротким, совсем уже исписанным карандашом по корочке своего потрепанного блокнота:
– Вся соль в том, что каждая псевдоукраинская продажная газетенка, издаваемая в том или ином оккупированном районе той же Сумщины, клевещет и сочиняет "факты", как только может, по-своему. А если так, то они, следовательно, противоречат одна другой. Давайте раздобудем экземпляры газет, издаваемых в зоне нашего действия: то есть в Путивле, Глухове, Конотопе, Шостке. Затем подберем номера по датам. И вся брехня в этих "сообщениях с фронтов" выплывет сама.
Эффект от предложенного комиссаром сопоставления превзошел все ожидания.
Четыре газеты, издаваемые фашистскими ставленниками в смежных районах Сумщины, умудрялись в один и тот же день давать такие противоречивые, взаимоисключающие "сводки с фронта", что сами невольно опровергали себя. И местные жители плевались и хохотали одновременно, собственными глазами прочитав эти газетенки, принесенные партизанским пропагандистом Николаем Курсом на тайную сходку.
– Вот это заврались немецкие холуи! В одной газете пышуть, шо вчора войска фюрера за день пидбыли два танка и збылы пять самолетив. В другой пышуть, шо за той же дэнь подбылы аж двадцать два танка и девяносто сим самолетив!
– А в этой газете, смотрите, бабоньки, фюрер уже готовится въехать на белому кони в Москву...
– Этому коню уже перебили на фронте ноги!
– заметил Николай Курс.
– И не видать Гитлеру Москвы, как свинье - неба!..
Потом он рассказал собравшимся о положении на фронтах.
– Вот спасибо, родной, что ты открыл нам глаза!
– благодарили его на прощанье женщины, у которых сыновья или мужья тоже воевали сейчас где-то под Москвой, Ленинградом, Севастополем...
Так работали партизанские пропагандисты, восполнявшие на оккупированной врагом территории нехватку точной информации с Большой земли. Ведь обещанной рации все еще не было в отряде.