Patria o muerte
Шрифт:
Действительно, порой правильно говорят — у кого что болит, тот о том и говорит. Все «язвы», сотворенные олигархами и терзающие общество латиноамериканских стран на протяжении двух столетий, сейчас отсутствуют в Парагвае — нет их тут, хоть всю страну обнюхай. Просто совершив преступление, насильники тут же обвинили жертву во всех грехах. Причем именно бразильцы начали первыми, осуществив нападение на Уругвай, свергнув там с помощью местных коллаборационистов правительство.
И что оставалось делать в такой ситуации Лопесу? Да, парагвайцы стали воевать, но как иначе, ведь любой человек станет сопротивляться, когда ему насильники постоянно сдавливают горло и не дают дышать полной грудью. Да как в таком состоянии жить прикажите?!
— У нас есть пять месяцев для подготовки, в худшем случае четыре, но никак не меньше, — глухо произнес Лопес, присаживаясь в кресло. — Больше Митре ждать
Глаза диктатора сверкнули, взгляд стал нехорошим — прочитанные им книги произвели на Лопеса определенное впечатление, он стал куда более рассудительным. Без всякого сомнения, тут дело в знаниях минувшего — сейчас президент делал ставку на спасение собственной страны, а тут для победы все средства хороши. Алехандро понимал, что пяти месяцев вполне хватит для подготовки — удастся переделать примерно четверть «тауэров», и с нарезными «энфилдами» армия получит до восьми тысяч винтовок. Еще вдвое большее число потребует полтора года на переделку — возможности парагвайской промышленности крайне ограниченны. Но победная война всегда дает сильный толчок развитию страны, тем более получившую выход к морю. И сейчас тот же срочный заказ на двадцать тысяч комплектов защитного обмундирования вкупе с ботинками заставит мобилизовать все ресурсы, появятся новые работники, овладевшие этим ремеслом. Причем частники исключительно из категории мелкой буржуазии, большую часть поставок совершат государственные фабрики. Это только начало — Парагвай и так стремительно развивался, что не могло не обеспокоить соседей, смотревших на него как на свою законную добычу…
— Это самое удивительное зрелище, которое невозможно было представить. Но будьте уверены, дон Алехандро, мы никому не скажем ни слова. Это потрясающе, чудо, настоящее чудо!
Морганатическая жена диктатора ирландка Элиза Линч, рыжеволосая красавица, пусть и не формальная супруга, но зато родившая ему выводок детей, всплакнула. Утирала слезы и внебрачная дочь генерала Аделина, сидевшая рядом со старшим братом Эмилиано — Лопес взял в свою семью незаконнорожденных детей, к которым Элиза относилась с искренней симпатией. Парню семнадцать лет, девушка на три года младше брата, но под знойным парагвайским небом дети быстро взрослеют. И сейчас на бастарде Лопеса морской мундир «теньенте де корвета», хотя его еще в гардемаринах держать нужно. А девушка красива, пусть лицо смугловатое и движения еще по-детски резкие. Но пройдет год-два, и раскроется настоящая красота.
Фильм с экрана айфона произвел на них потрясающее впечатление, да и сам Лопес, хотя и смотрел его раньше, взирал на картину с неослабевающим интересом. Что же говорить о женщине и подростках — если бы дон Франциско не поговорил с ними специально, заранее, то можно представить, чтобы могло произойти. Но вроде премьера состоялась удачно — как раз в последний день уходящего года, и в канун следующего — 1865 года. Вроде как новогодний подарок, который Лопес уговорил его сделать своим старшим детям и женщине, и сейчас сидел с довольным видом.
— Карменсита вам постелила, и будет рядом, пока не поправитесь.
Таковы местные традиции — мужчина не может проводить три ночи в подряд без женщины, это вызовет нехорошие пересуды. Но есть служанки, вот они и скрашивают одиночество холостякам. А сейчас говорили на английском языке, дети вряд ли понимали его. Вот только Алехандро не нравилось в доме диктатора, не любил такое навязчивое внимание и заботу. Но пришлось смириться — теперь приходилось пропадать целыми сутками в арсенале и на верфи, ездить на завод и мастерские, и чаще в казармы, а там пойдут и учения. И ничего не поделаешь — идет война и каждый час дорог…
Элиза Линч — как жена и мать, она была достойна мужа по характеру…
Часть вторая
Глава 13
— Повод для войны анекдотичный, из разряда за «уши притянутых». Где-то, якобы в каком-то уголку провинции Мисьонес парагвайские солдаты изнасиловали несчастную девочку из семьи аргентинских переселенцев. Но если они поселились на парагвайской земле, то это должно озаботить в первую очередь
Мартинес отложил в сторону аргентинскую газету, потянулся за другой — пароход доставил целую пачку, как столичных, так и провинциальных. И страсти в прессе «соседей» кипели не шуточные. В Буэнос-Айресе все были однозначно на стороне президента Митре — и откровенно высказывались, что наступила пора дать Парагваю показательный урок, а потом сделать так, чтобы эта страна никогда не представляла угрозы для Аргентины. А из-под слов прорывалась откровенность — вместе с Бразилией «поделить» Парагвай будет несложно. «Маленькая, победоносная» война укрепит «величие» Аргентины как страны, и самого Митре, как ее президента.
— Где-то я уже слышал про это, такие войны устраивают, когда пытаются отстрочить масштабные внутренние потрясения. Но любая империалистическая война может превратиться в гражданскую, особенно при «экспорте революции», на который сейчас настроен «хефе». Он не прибег к нему прошлый раз с самого начала, а потом было поздно. А вот сейчас…
Алехандро задумался, переместил раненную руку на повязке — эксперименты по изготовлению взрывчатки порой оканчиваются печально, особенно когда работаешь с пироксилином или аммиачной селитрой. Последняя вообще непригодна для «морского дела» — гигроскопична, легко увлажняется, а потому контакта с водой быть не должно. К тому же из всех видов ВВ самая слабая, и как ни «комбинируй», таковой и останется. Пироксилин на основе нитроцеллюлозы намного перспективней, но опять же «капризен», чуть не доглядел и «раскинешь мозгами», причем в самом что ни на есть прямом смысле. Вот «дикси» недосмотрел, а потому на то, что осталось от конфедерата, смотреть было страшно, разметало «клочки по закоулочкам». Его сменил второй такой же «безбашенный», по фамилии Крюгер — уже не коренной «южанин», а из немецких переселенцев в третьем поколении. И знакомый ему по книгам — именно он в реальной действительности предложил ставить на речном дне Парагвая мины, которые именовали «торпедами». Но сейчас этот дикси действительно занялся торпедами — создали первые образцы, с весом заряда в полсотни фунтов, любому речному кораблю хватит «за глаза», чтобы от подрыва «прилечь» на дне. Вот только с дальностью хода было не ахти — едва кабельтов, но пускать из аппарата лучше с сорока ярдов, никак не дальше — «виляет», как хвост у собаки, и течение свои коррективы постоянно вносит, ведь на разных участках реки оно достаточно серьезно отличается. Но «самодвижущих мин» сделали только три штуки, на большее не хватило сил никчемной химической промышленности, и спешно сформированной при флотилии команды минеров, что занималась опасными занятиями с приготовлением столь нужных взрывчатых веществ.
Там собрали настоящих «отморозков», включая двух дикси, вернее уже одного, и еще семи иностранцев, среди которых был недоучившийся химик поляк, сбежавший после восстания из страны. Талантливый юноша, бомбы мастерил, а обладая пытливым умом и отсутствием «тормозов» приступил к опытам с нитроглицерином. И сильно удивился, когда Алехандро предложил, вернее настоял, обязательно добавлять в него диатомит — кремнезем стабилизировал эту крайне неустойчивую и смертельно опасную взрывчатку, превращая его в относительно безопасный динамит, причем за три года, до получения патента Нобелем. Снаряжать им снаряды нельзя, зато использовать в метательных бомбах вполне, всяко лучше, чем порох. Вот и сам пострадал во время испытаний в условиях близких к боевым — у морпеха взорвалась в руке граната, осколками достало и его самого.
— Талантливый юноша, и пока еще жив, — пробормотал Алехандро, точно зная, что из семи парагвайских минеров погибли все, причем только двое в бою, остальные банально подорвались при своих «дьявольских» разработках. Но прогресс налицо — в «тупики» не заходили, он их направил по «верному пути», что было нетрудно, сам проходил обучение у знающих специалистов, да и химию сдал на «отлично», причем изучал предмет отнюдь не ради оценки. И вот обретенные в жизни и на службе знания в этом времени пригодились — минеры, имея под рукой лаборатории, создание которых стало приоритетной целью, начали давать вполне конкретный и осязаемый результат. Причем не только в военном деле — создали спиртовой раствор нитроглицерина, вот тут уже доктора всплеснули руками от удивления, воочию увидев в ходе экспериментов на пациентах действие препарата.