Печать на устах. Рыцарь
Шрифт:
Чтобы не толкаться в толпе, Наместник Ровилар задержался с советниками, краем уха слушая щебет свояченицы и рассеянно кивая время от времени на её слова. Леди Аннирель была Мастерицей Развлечений, в чьей компетенции было устраивать празднества, веселые шествия и помогать в организации турниров. Она была неистощима на выдумки, и ее фантазия ещё больше расцвела теперь, когда требовалось как-то развлечь Наместника и отвлечь его от мыслей о покойной жене.
Сын Рави тоже хотел уйти, но отец сделал ему знак подождать. Пропустив вперед леди Аннирель, отец и сын вдвоем вышли из зала заседаний последними, если не считать секретаря, запершего за ними двери. Большая часть придворных
До этого он стоял, прислонившись к колонне, и его бело-синий мундир Преданного служил отменной маскировкой. Может быть, это было обманом зрения, а, может быть, дело в чем-то еще, но Наместник и наследник не замечали эльфа до тех пор, пока он не сдвинулся с места.
Рави побледнел и невольно отступил на шаг. А высокий плечистый мужчина склонил голову в коротком вежливом поклоне и отступил на шаг, занимая своё место за его спиной. Его раскосые глаза редкого для чистокровных эльфов травянисто-зеленого оттенка смотрели со скуластого лица холодно и пристально. По сравнению со светлыми волосами и белым мундиром кожа его казалась темнее, чем у любого другого эльфа. От него веяло силой, и за спиной, там, где положено стоять телохранителю, он пугал больше, чем стоя лицом к лицу. Рави невольно вздрогнул и вцепился отцу в локоть.
– Ты чего? – удивился тот.
– Отец, я… Я уже не маленький! Неужели я не могу передвигаться по своему дворцу свободно, без… сопровождающих?
– Ты про Охтайра? – Наместник покосился на Преданного, но тот и ухом не вел, вышагивая позади. – А чем он тебе не нравится? Кажется, он пока не подавал повода для недовольства?
– Да, пока не подавал, - нахмурился юноша.
– Тогда в чем дело?
– Так… ничего особенного, - промямлил наследник.
– Ты по поводу того случая с якобы изнасилованием рабыни?
– Да.
– Но ведь у тебя нет доказательств, что это сделал именно он?
– Конечно, нет, - Рави невольно перешел на шепот. – Но ведь теперь мне придется этим заниматься… искать доказательства…
– Случай неприятный, - согласился отец с сыном.
– Тем более что там было столько свидетелей этого заявления… У тебя есть три варианта. Ты либо замнешь это дело, будешь тянуть с расследованием, пока о нем не забудут, а потом задним числом обвинишь кого-нибудь из выбывших легионеров. Либо расследуешь это дело и отыщешь насильника, либо… найдешь кого-нибудь подходящего на эту роль!
Рави сокрушённо покачал головой. Ему казалась смехотворной сама мысль обвинить кого-то из Преданных в столь низком поступке. Но вот, с другой стороны, тот же Охтайр… Он тоже Преданный, но однажды оказался способен на такое…
– Я попробую, - обреченно произнес он. Наследник Наместника был слаб характером, до поры скрывая это за скромностью и наигранным высокомерием. И, откровенно говоря, побаивался своего собственного денщика и телохранителя.
– Вот и отлично! – отец хлопнул сына по плечу. – А что касается Охтайра, не бери в голову. Он достаточно предан тебе, не так ли?
Юноша кивнул, опуская глаза. Знал бы его отец, насколько его денщик предан своему командиру! Это случилось пять лет назад, но всё равно воспоминания заставляют вздрагивать и просыпаться по ночам…
Они
– Что здесь произошло? – прошептал юноша.
– Битва, я полагаю, - равнодушно пожал плечами тенью следовавший за ним Охтайр.
Вся низина была заполнена мертвыми телами эльфов, орков и павших скакунов. Именно здесь, как стало ясно, темноволосые пошли на прорыв, ударив на два часа раньше срока и вырвавшись из «котла», куда их накануне загнали наступающие со всех фронтов легионы эльфов. Сражение было жарким – орки буквально прошли по трупам, убивая всех на своем пути. Большая часть тех, кто пытался противостоять им, носила бело-синие мундиры Преданных. Сейчас битва переместилась к востоку отсюда – прислушавшись, можно было различить далекое эхо сражения. Вдогонку прорвавшимся оркам устремились остальные легионы, пытаясь если и не окружить врага снова, чтобы окончательно уничтожить, то хотя бы потрепать напоследок. Но среди тех, кто преследовал отступавших, не было ни одного Преданного – почти все они лежали тут, своими жизнями пытаясь остановить атаку. От когорты уцелело лишь десятка полтора - те, кто был ранен в предыдущих битвах и сейчас находился на излечении – и два всадника, застывшие на пригорке. Командир погибшей сотни и его денщик, которых не было в том бою.
Внезапно послышался тихий стон, и этот негромкий звук заставил Рави подпрыгнуть в седле. Один из распростертых на земле Преданных с трудом зашевелился, пытаясь приподняться на локте. У него зияла жуткая рана на животе, кольчуга, подкольчужная рубашка и надетый поверх нее походный мундир были разрублены орочьим топором, и в разрез лезли сизые петли кишечника, а вокруг все пропиталось кровью. Было просто чудом, что он ещё дышал, но взгляд его прояснился, когда он заметил двоих всадников.
– Милорд… вы живы… воды…
Рядом застонал кто-то еще, жалобно взвизгнул скакун с раздробленной спиной. Поле понемногу оживало, и Охтайр, поколебавшись, спешился, бросив поводья на луку седла.
– Что ты хочешь сделать? – крикнул ему Рави.
Не отвечая, денщик приблизился к умирающему и потянулся к поясу, где рядышком висели кожаная фляга и кинжал.
– Воды, - прошептал Преданный. Взор его уже снова затуманился, но глаза изумленно расширились, когда он увидел, что Охтайр обнажил кинжал.
– Сейчас, - промолвил денщик и отточенным движением вонзил его в грудь умирающего, пробив кольчугу. Эльф дернулся, шевельнул губами – и затих.
Спокойно приложив пальцы к его шее, и дождавшись, пока пульс не прекратится совсем, Охтайр встал и направился к другому раненому. Этому он без затей перерезал горло и под изумлённым взглядом Рави пошел по полю, склоняясь то к одному, то к другому телу. Через одни он переступал, как через бревна или камни, в лица других просто всматривался, а третьим доставался удар кинжалом. Несколько раз он всаживал лезвие даже в мертвые тела, если ему мерещилось, что они лишь притворяются таковыми, и переворачивал трупы, лежащие лицом вниз, чтобы всмотреться в них. Казалось, он кого-то искал. Не спеша, целеустремлённо и деловито, Охтайр обошел все поле и вернулся к своему скакуну. Мундир его не был запачкан кровью, но на руках и сапогах грязь была красновато-бурого оттенка. Свой кинжал он, поколебавшись, вложил в руку одного из убитых, забрав себе его собственное оружие. Вытер сапоги и ладони о пожухлую осеннюю траву, вскочил в седло.