Пепел
Шрифт:
18.
Я сидел в парке, и вдруг, услышал крики людей. Я прибежал на то место, откуда доносились возгласы ужаса. Толпа расступилась, и я увидел мёртвую рыжеволосую девушку. Она спрыгнула с крыши. Её тело напоминало разорванную тряпичную куклу, утопающую в луже собственной крови, сломанные рёбра нависли над багровым комком внутренностей кровавыми паучьими лапками. Мне стало дурно, терпкий удушливый запах окружал толпу. А они просто смотрели, кто-то вызвал скорую помощь, но всё было тщетно. Девушка трепыхалась ещё пару минут, протягивая посиневшие руки кому-то невидимому, а потом замерла. Мне страшно, тот жуткий чёрный ангел, прилетавший за мной, забрал её, я точно знаю, что она видела его. Он убил её, потому что боится остаться в мире живых навсегда, я надеюсь, что теперь его душа упокоилась, и он больше не будет пугать и сводить с ума живых. Я не знаю имени несчастной девушки, но я хорошо запомнил черты её бледного лица и распластанные по асфальту волосы. Сегодня я нарисую её портрет. В память о столь быстротечной жизни. Мне страшно. Тот жуткий ангел приходил за мной, а умерла она…
19.
Меня зовут Сирения Адамс, сегодня самый жуткий день в моей жизни. Сегодня умерла моя дочь – Кристина. Моя девочка, мой ребёнок! Как мне жить дальше? Я рыдала целый день, я ничего не ем и не пью. Жизнь потеряла смысл. На мгновение я забываюсь и просто смотрю в окно, отключаюсь от внешнего мира и переношусь в какие-то грёзы, где моя девочка ещё жива, где она счастлива и смеётся. Но потом я осознаю, что её больше нет, что я больше никогда её не увижу, и слёзы снова катятся из глаз. Как я могла не заметить, что она на грани? Как могла так хладнокровно отрицать тот факт, что ей нужна моя помощь? Она была бы жива,
20.
Шаг назад… десять… Кто я? Где я? Почему мне так больно? Неужели я умерла? Всё, что я помню – это его глаза, наполненные ужасом. Мои рёбра! Боже, они торчат из плоти кровавыми осколками. Обрывки одежды свисают грязными лохмотьями с них. Что я натворила? Я не хочу умирать! Нет!
21.
Я не знаю, сколько прошло времени, возможно, всего несколько минут, а, возможно, и лет. Время остановилось для меня, перестало существовать. Я никогда не думал, что смерть так ужасна. Отчего люди полагают, что она всегда обходит их стороной? Это может случиться с каждым? Приходящий день приносит солнечные лучи, а вместе с ними отнимает несколько жизней. Рождение новых людей нельзя считать заменой, потому как, ушедших уже не вернуть. Кем станут эти дети? Смогут ли они реализовать себя, или так и будут гнить в повседневности? Никто не даст ответ, талантливые в начале своего пути, они забрасывают карандаши и скрипки, и играют в уже совершенно иные игрушки. Депрессия преследует гениальных личностей, они страдают от невозможности выразить, сделать, понять. Они уходят брошенными и несчастными, и попадают туда, откуда пришёл я. Кристина не была гением, она не рисовала картин и не писала романы, она была просто другая. Мир поглотил её, словно кисельную массу, разжевал, не подавившись костями. Я не хочу думать о том, что она теперь стоит среди мёртвых деревьев и смотрит в даль, надеясь уйти в пустоту. Я изучаю этот мир сквозь призму своей смерти, это позволяет иначе оценить всё, когда уже никуда не торопишься, когда тебе безразлично время, и всё, что связано с ним… Я бесполезен, даже моя смерть не принесла никому облегчения…
22.
Меня зовут Эндрю Брайт, я сын очень состоятельного человека, и, тем не менее, я беден материально, но у меня есть любимая женщина и дело всей моей жизни. Я художник. Вдохновение не очень часто посещает меня, но у меня есть моя муза – Анна. Она прекрасна, как летнее утро. Я обожаю летнее утро, когда мутные солнечные лучи начинают резать уходящую мглу, туман стелется по земле, отступая в траву, а холодная роса сверкает миллионами драгоценных камней. Я обожаю летнее утро, и Анну. Я не колебался, когда уходил из дома, отказываясь от прелестей обеспеченной жизни. Я хотел быть свободным, неприятности и проблемы преследовали меня, но я выжил, и я рисую маслом и карандашом гнездящиеся в моей голове идеи. Иногда мне кажется, что я вижу призраков, иногда мне бывает жутко до холодного пота. Мне мерещатся их мёртвые силуэты. Они все, отчего-то приходят ко мне. Я не могу им помочь, и от этого мне становится ещё страшнее, а потом, я, вдруг, понимаю, что это всего лишь сны, или холодные кольца тумана. Совсем недавно мне привиделся чёрный ангел, который прилетал по мою душу. Мне казалось, что ему нужна была помощь, он потерялся в мире живых и ненавидел всех. Но, его образ растворился в осеннем небе, а я услышал гомон толпы. Девушка упала с крыши, или кто-то помог ей спрыгнуть вниз. Я думаю, что это именно этот мертвец толкнул её на край. Мне кажется, он предвестник смерти. Хотя, что я несу? Это моё воображение. Оно порой рисует причудливые образы, я переношу их на бумагу. Мои работы покупают, все говорят, что они будто живые, даже не подозревая, что они списаны с уже погибших людей. Когда я был маленьким, мы часто сбегали из дома с моим другом Джонни, мы уезжали на край города на рейсовом автобусе. Там не было больших магазинов, да и столько людей тоже. Просторные пустыри с полынью и кочками. Проезжающие машины поднимали клубы пыли. Такая безмятежность и тишина, мы сидели на остановке и наблюдали за тем, как колышутся кусты полыни. Мы ждали возвращения автобуса. Стрекочущие кузнечики прыгали в дорожной грязи. Это было волшебное время, именно тогда я ощутил вкус свободы и вдохновения. Я придумал свой мир, который существовал на обочине заброшенной дороги. Мой старший брат был непреклонен, он ругал меня, отвешивал шлепки. Отец снисходительно качал головой, он не был так зол, как мой старший брат Стив. Иногда мне казалось, что он просто ненавидит меня, его бесило то, что я носил одну фамилию с ним. Я никогда не чувствовал себя кем-то определённо особенным. Я видел мир иначе, меня манила простая беззаботная жизнь. Мне было 17, когда отец умер, и Стивен забрал меня в свой дом. Он думал, что я буду жить по его правилам, дабы быть достойным нашей фамилии. Но я предпочёл тернистый путь бедности, и ни секунды не жалел об этом. Я черпаю вдохновение из простых вещей: вида дождливых мрачных улиц из моего окна, тишины и умиротворения, старых кварталах, где в заброшенных домах гуляет ветер. Я так и не научился ценить деньги. Возможно, я не прав и мне стоило поступить, как поступили бы многие на моём месте. Окончить институт, построить собственную фирму, ведь отец оставил мне кое-какой капитал, вместо этого я купил эту старую квартирку, с чистыми, но пожелтевшими от времени обоями, с сухоцветами в потрескавшейся вазе и многочисленными шкафчиками – это мой волшебный мир, в котором счастливы только два человека – я и Анна…
23.
Я слышу чей-то голос, он зовёт меня тихо-тихо, словно плачущий ребёнок, и я, вдруг, понимаю, что это девочка с зайцем всхлипывает в тёмном углу. Она напугана и не знает, кого просить о помощи. Я переношусь в ту комнату, лунный свет играет на окровавленном полу. В зловещей тишине я слышу её сердцебиение, она где-то рядом, напуганная малышка с плюшевым зайцем в руках. Я пролетаю над багровым следом, он тянется в спальню, на кровати лежат два изуродованных тела – родители девочки. Я чувствую присутствие ещё кого-то, но это не ребёнок, это кто-то озлобленный, словно зверь, кто-то невероятно опасный. Его раскатистое, будто рык, дыхание отражается от стен и эхом разлетается по дому. Он затаился где-то в темноте, он ждёт, ждёт решающего броска, он знает, что кто-то ещё скрывается рядом. Я иду на его дыхание, и вижу блеск ножа, кровь ещё не успела засохнуть на его лезвии. Я никогда прежде не видел столько зла, сконцентрированного в одном человеке, оно буквально окружает его чёрным туманом. «Кто ты?» - спрашиваю его сознание, в ответ я слышу зловещий смех, так, наверное, смеётся сам дьявол. «Вопрос только в том, кто ты такой? Зачем ты пришёл сюда? Тебе не остановить меня!» - он даже не понимает, с кем говорит, его агрессия направлена против каждого, кто посягнёт на его неприкосновенность! Я чувствую, что зверь, сидящий под его рёбрами грызёт его сердце, он настолько врос в его сознание, что стал с ним одним целым. Он
– Какой красивый у тебя зайчик! – улыбнулся он своей звериной ухмылкой.
Сюзанна недоверчиво прижала свого плюшевого друга к себе.
– Ты не хочешь познакомить меня с ним?
Она замотала головой, и от этого он ещё больше возненавидел её. Он молча удалился и наблюдал за происходящим со стороны. Она ещё немного покопалась в песке и побежала во двор играть с собакой. Они бегали по газону, который покрывали опавшие листья. Они были счастливы. Вайчёвски дождался ночи. Стеклорезом вырезал дыру в окне и проник в дом, будто призрак. Он миновал комнату со спящим ребёнком, он знал, что сначала надо прикончить всех взрослых, дабы они не помешали его игре в смерть! Он прокрался мимо собаки, она заболела, и поэтому плохо слышала, и нюх её притупился. Мужчина даже не успел проснуться, когда Крис вонзил лезвие ему в шею, женщина истошно закричала и ринулась в коридор, именно там Вайчёвски настиг её. Лезвие вошло в спину и застряло между позвонков, она начала биться и кричать ещё громче, он заткнул ей рот куском её же пижамы, чтобы соседи не вызвали полицию. Собака вцепилась в его штанину, и он в темноте пытался откинуть животное. Сюзи проснулась от жутких криков и лая Свича. Она позвала маму, но та не ответила. Тогда напуганная девочка схватила Тирли и бросилась в коридор, она увидела как кто-то или что-то тащит её маму по полу в комнату, мама пыталась кричать сквозь тряпку во рту. Она цеплялась окровавленными руками за скользкий пол. А потом скрылась за дверным проёмом, Сюзанна хотела побежать за ней, но кошмарный крик заставил её забиться в угол. Она зажмурила глаза и изо всех сил стала звать того человека, который пообещал прийти к ней с Тирли на помощь, если ей станет страшно.
Я увидел всё, и я понял, что Крис играет в игру, он мог бы включить свет и без труда найти ребёнка, вместо этого он затаился в своей засаде и выжидал, когда же Сюзанна захочет побежать. Пёс где-то тихо скулил, он получил тяжёлый удар, и сломал два ребра. Я знаю, что не смогу остановить его, так как у меня нет физической оболочки, более того, его не пугает мой голос, он возомнил себя демоном. Я думаю лишь о несчастном ребёнке, чьё сердце бьётся так часто. Я зависаю над ней и тихо шепчу.
– Не бойся, Сюзи, это я, я пришёл. Только не говори ни слова, просто молчи, мы будем говорить мысленно, как во сне, - я чувствую, что она еле сдерживает слёзы, я боюсь, что она заговорит.
– Сюзи, слушай меня внимательно, к вам домой пришёл очень страшный человек, он может сделать тебе больно, ты должна взять Свича и убежать, я покажу тебе дорогу, - но напуганный ребёнок едва ли понимает мои слова. Я слышу чьи-то шаги в спальне убитых родителей, это зверь зашевелился, учуяв запах жертвы. Сюзи боится двинуться, ей кажется, что она нашла безопасное место. Я медленно двигаюсь к двери, увлекая её за собой. Страх остаться одной, заставляет её встать. Она шарит руками по полу в поисках Свича и натыкается на тёплое еле дышащее животное. Я бы мог оставить пса погибать и спасти только ребёнка, но для меня все живые существа равны, я не могу бросить несчастное животное. Сюзанна пытается взять его на руки, но пёс слишком тяжёлый для ребёнка. Наконец, она с трудом отрывает его от пола и роняет свого зайца, пёс тихо скулит. Оборотень затаился за дверью, он слышит каждый шаг Сюзанны, он выжидает. Девочка на цыпочках крадётся к двери, она забыла про Тирли, да это и не так важно. Зверь за её спиной, мой ужас достигает своего пика, когда Крис бесшумно приближается к ней. Его глаза горят в темноте, как два рубиновых пламени. Улыбка-оскал рассекает его фарфоровое лицо. Он наслаждается моментом, наслаждается тем, что может настигнуть ребёнка в любой момент. Я тихо шепчу ей на ухо: «Бежим, Сюзи, бежим!». Она лишь ускоряет шаг, страх не даёт ей двигаться быстро. Собака похрипывает. Шаг… Оборотень нависает над ней чёрной фигурой со светящимися красными глазами. Шаг… Он собирается стиснуть Сюзанну в смертельных объятьях. Шаг… Его дыхание становится почти клокочущим. Шаг… и он бросается, но неожиданно девочка падает, споткнувшись обо что-то в темноте. Зверь промахивается, не удержав равновесия, он обрушивается на ребёнка, но Сюзи успевает сжаться в один трясущийся от страха комочек, спрятав под собой Свича. Крис, рухнув на пол, взвывает от гнева, он взбешён, он в ярости. Сюзи боится пошевелиться, ей надо бежать, но вместо этого, она беспомощно плачет, она всего лишь маленький ребёнок. Вайчёвски вскакивает на ноги. И тут, я понимаю, что сейчас он убьет её. Я пытаюсь схватить его за руку, но мои пальцы просачиваются сквозь его плоть. Он замахивается, в воздухе сверкает нож. Я со скоростью звука, проникаю в его голову, в его мысли. Я с бешеным криком врываюсь в его разум, и он едва удерживается на ногах, роняя нож.
– Оставь её, слышишь меня?! Оставь девочку в покое, ты достаточно напился крови!
– Кто ты? Какого хрена ты преследуешь меня?
– Я твоя совесть, Кристиан Вайчевски, ты много убивал, остановись!
– Убирайся, прочь, иначе я убью и тебя!
– Ты не сможешь этого сделать… я уже мёртв!
– Нет, этого не может быть! Не может быть! Оставь меня!
Но я не даю ему очнуться от страшных видений, я меняю лица словно маски, вытаскивая из его подсознания образы убитых им людей. Они застряли между слоями памяти, словно перезрелые вишни в слоёном тесте пирога. Я надеваю их давно забытые обличия, и сердце Вайчевски сжимается от ужаса. В своём мозгу он превращается в ребёнка, которого пинает ногами пьяный отец. Оборотень забивается в непроглядный мрак гнева, он бессилен перед страхом, ему не одолеть его.
– Нет, оставь меня в покое! Оставь! – орёт Крис, мечась, будто раненый зверь.
Сюзанна ползком выбирается из дома, она сдавленно плачет, совершенно не понимая происходящего. Я хочу верить, что из неё не вырастет убийцы, как из Криса. Он мог бы стать пожарным или врачом, спасая сотни человеческих жизней, вместо этого он губил их, душил своей ненавистью ко всему живому. Он мог быть простым рабочим, и каждый вечер дома его ждала бы жена, но он выбрал иной путь. Оборотень, когда-то давший ему силу, теперь душил его. Вайчёвски бежит в ванную, он ножом полосует себе руки, боль заставляет его на мгновение вернуться в реальность, он больше не забитый ребёнок, и монстр снова рыщет воспалёнными глазами сбежавшую Сюзанну, он как никогда прежде зол и голоден, он жаждет крови. Я снова проникаю в его мозг, но он выстраивает баррикады из терновника и грозовых туч, он научился скрываться. Кровь льётся струйками с его рук на пол. Я достаю из его памяти обрывки, доступные мне. Вот он мучает животных, душит их в пакетах. Я вижу, что его можно было остановить, просто понять, что из Криса не вырастет нормального человека. Даже в этом мире искажённых понятий о норме, он слишком явно ненавидел всё живое. Вот он засунул визжащего щенка в мусорный пакет и сбросил его в реку, наблюдая, как тёмный копошащийся комок плывёт по течению. Оборотень, вернее его разросшийся зародыш, пульсирует в груди, всасывая весь гнев и удовольствие от содеянного. Он силён, у него есть маленькая тайна, но, приходя домой, он снова превращается в маленького мальчика, который прячется от своих родителей. Он не даёт мне увидеть тот момент, когда он набросился на отца с ножом для разделки мяса. Он слишком глубоко закопал его в подсознание, терновник больно колит мои руки, не давая добраться до истины.