Перст судьбы
Шрифт:
С намерением оставить там больную лошадь и, если можно, взять себе другую, я направился к небольшому дому, выстроенному в стиле итальянских вилл, с чудной верандой.
Я приблизился к калитке и постучал.
В ожидании, пока откроют, я рассматривал сад и веранду, всю уставленную розами. Очевидно, хозяином этой виллы мог быть только англичанин, немец, француз или итальянец, так как в Южной Америке можно встретить колонистов всех этих национальностей.
Мое любопытство было скоро удовлетворено. На дорожке,
Но несмотря на почти черный цвет кожи, выражение его лица было очень симпатичное. На его вопрос, что мне угодно, я на ломаном итальянском языке объяснил ему, что случилось с моей лошадью, и попросил одолжить мне другую, чтобы доехать до моего друга.
Итальянец с удивлением переводил глаза с лошади на меня и затем повернулся к дому.
В ту же минуту дверь отворилась, и на веранде показалась женщина с ангельски красивым лицом.
Она сделала несколько шагов вперед и обратилась к моему собеседнику с вопросом:
— В чем дело, Томассо?
Выслушав рассказ Томассо, она кротко сказала ему:
— Передай иностранцу, что он может оставить здесь свою лошадь и что ему дадут другую. А также прибавь, что я приглашаю его войти в дом и подождать возвращения моего мужа.
Нечего говорить, что я с удовольствием принял это приглашение.
Томассо взял из моих рук повод и повел лошадь в конюшню.
Глава LIX. ГОСТЕПРИИМСТВО НОВОГО СВЕТА
Я был в восторге от моей прекрасной хозяйки и благословлял случай, забросивший меня сюда.
Кто она была? По ее словам — итальянка, но она довольна сносно говорила по-английски и объяснила, что ее муж англичанин.
— Он будет очень рад увидеть вас, — прибавила она, — так как ему редко приходится видеть своих соотечественников. Он с моим отцом и братом Луиджи отправился на охоту на страусов. Он скоро вернется, так как на страусов охотятся только до полудня. А пока не желаете ли посмотреть картины? Некоторые написаны моим мужем, другие — братом Луиджи. Я же пока пойду позаботиться о завтраке для охотников.
Я стал рассматривать картины, изображающие разные сцены из колонистской жизни и могущие занять место в первоклассном музее.
Я не успел еще придти в себя от изумления, как шум голосов привлек меня к окну.
В тени гигантского дерева несколько всадников спешились с лошадей.
Двое из них, очевидно, были слуги или пастухи, а двое других, должно быть, муж и брат Луиджи, которого я тотчас же узнал по ярко выраженному итальянскому типу.
В этот момент на дорожке появилась моя прелестная хозяйка и присоединилась к настояниям своего мужа, уговаривавшего молодого итальянца остаться завтракать.
Через минуту молодые люди
— Мой муж Генри и мой брат Луиджи, — представила их очаровательная хозяйка.
Она не прибавила больше ничего и, прежде чем я успел назвать свою фамилию, стала им объяснять причину, приведшую меня сюда.
— О, разумеется! — вскричал англичанин, — мы с удовольствием дадим вам лошадь. Но отчего вам не остаться с нами один или два денька, может, за это время и лошадь ваша поправится?
Сказано это было таким приветливым тоном, что я не мог сомневаться в искренности его слов и остался.
Я провел три самых приятных дня моей жизни — часть у Генри, часть у Луиджи, жившего недалеко в другом доме, со своей женой, молодой американкой и почтенным отцом.
Честный Томассо так чудно ухаживал за моей лошадью, что через три дня она, к моему огорчению, совсем выздоровела, и я должен был проститься с моими очаровательными хозяевами, пообещав навестить их еще раз.
Глава LX. ХОЗЯИН-НЕЗНАКОМЕЦ
До самого моего отъезда я не знал фамилии моего хозяина.
Фамилия отца моей прекрасной хозяйки, синьора Франческо Торреани, переселившегося в Аргентинскую республику, упоминалась при мне несколько раз.
Живя совершенно новой жизнью, полной свободы, мои хозяева ничего не рассказывали о своем прошлом, а мне не доводилось их спрашивать.
Поэтому, как я уже сказал, я прощался с гостеприимным хозяином, не зная даже его имени.
Я заметил, что мой соотечественник избегал разговоров об Англии. Но его манеры, язык, умственное и нравственное развитие — все указывало в нем если не на высокое происхождение, то на прекрасное воспитание. Кто он и откуда?
Мое любопытство было так сильно, что я решился, наконец, его удовлетворить.
— Вы простите меня, — сказал я, — если после такого радушного приема я желал бы узнать ваше имя. Это не любопытство, а просто мне бы хотелось знать, кому я обязан своей благодарностью.
— Это правда, капитан, вы прожили у меня три дня и даже не знаете моего имени; это совсем не в английских привычках. Я прошу меня извинить, я, вспомнив старину, даже преподнесу вам свою визитную карточку. Кажется, у меня еще сохранилось несколько.
Он вернулся в дом и через минуту принес мне старую пожелтевшую карточку. Я поблагодарил, спрятал ее в карман и еще раз простился с гостеприимным хозяином.
Отъехав немного от дома, я не вытерпел, вытащил карточку и прочитал: «Генри Гардинг».
— Прекрасная фамилия, — подумал я. Мне совершенно не пришло в голову, что молодой «estanciero» пампасов мог иметь какое-нибудь отношение к Гардингам из Бичвуда.
Глава LXI. НАЙДЕННЫЙ НАСЛЕДНИК