Первая Солнечная. Всю власть Совету!
Шрифт:
– Ну, да, конечно, как капсула прекратила лечение и выпустила меня, я сразу же запустила программу, – девушка всё ещё продолжала хмуриться. – Погоди. Так ты меня разбудил только затем, чтобы спросить, загрузились ли базы? Да как ты мог!
Девушка, шутливо обидевшись, довольно сильно ударила его кулачком в плечо. Ян только расхохотался, чем раззадорил её ещё сильнее. До драки, конечно, не дошло — парень не смел поднять на нее руку, – но повеселилась Алиса изрядно. Смеясь, она откинулась на спинку дивана. Ян, примостившись рядом, взял её за руку. Возбуждение сменилось статичным спокойствием, и некоторое время они молчали, не глядя
– Надо будет связаться с диспетчером, нам нужно прибыть к 7:30 в ЛА, – сказал он обеспокоенно, вспомнив об их долге. Он уже потянулся за связью, но Алиса остановила его. Её сегодня так и преследовали шальные мысли, судя по хитрой улыбке. Яну при взгляде на нее подумалось, что иногда она сильно похожа на лису.
– А развлекаться? – спросила девушка, приподняв брови и делая таким образом явный намек. Парень, изобразив на лице максимальное сожаление — впрочем, ему почти не нужно было стараться, – ответил ей:
– Не сейчас, а то опоздаем! Давай... сегодня вечером, м?
– Эх, ладно, – погрустнев, протянула Алиса. Встав, она потянулась — Ян ненадолго замер, наблюдая за ней, – и направилась в свой медблок, чтобы взять оттуда темно-серый с фиолетовым скафандр.
Взяв все свои вещи, парочка бодрым шагом направилась в свои ангары и, зайдя под металлические своды, запросила разрешение на срочный транспорт к Луне. Запрос был принят; им разрешили совершить прыжок.
На входе они замерли, с благоговением рассматривая шедевры современного кораблестроения. Их “Канюки” были просто прекрасны: строгая угловатость, столь характерная для кораблей Совета, а идеальные пропорции создавали впечатление, что конструкция, даже находясь на месте, стремится к чему-то далекому и недоступному, но... Стоило лишь вспомнить о предназначении этого корабля, как рейдер тут же представлялся птицей-оборотнем: то игривой, то разъяренной. По размерам ненамного превосходящий “Ловчего II”, “Канюк II” был способен с одного залпа новейших ПГУ c легкостью уничтожать Mk. II любой модификации.
Усиленные процессоры слежения тоже были очень кстати: они позволяли не особо напрягаться, отслеживая цели и высчитывая траектории стрельбы для упреждающих ударов даже на максимальных скоростях. С двух-трех залпов из всех орудий “птичка” могла оставить лишь оплавленные обломки даже от Mk.
III
, а при столкновении с превосходящими силами противника легко уйти от преследования, прыгнув на сотни тысяч километров и оставив пару-тройку остовов вражеских кораблей марсианам на память.
Осмотрев судно, Ян в целом остался доволен: корабль был шустрый и мощный. Противоперегрузочная капсула была расположена прямо под односторонне прозрачной крышкой кабины и выглядела очень удобной. Забравшись в ППК и дождавшись ее активации, пилот запустил проверку всех систем, заодно осваивая новые модули, в том числе РЭБ. Те были гораздо более трудны в управлении по сравнению с обычными орудиями – нужно было постоянно отслеживать дистанцию и направление врага. Закончив с проверкой, Ян запросил разрешение на вылет:
– Ангар №2048, “Канюк II-Т” запрашивает разрешение на выход из дока. Пилот ЛА Ян Серовский, курс – ЛА, прямой прыжок.
– Запрос принят, вылетайте. Удачи! – ответил ему веселый голос диспетчера. В канале слышалась музыка — он явно разбавлял свою скучную работу чем только мог.
Покинув
Во время перелета любая связь была невозможна, и поэтому Ян просто любовался тем, что его окружало. “Канюк” летел по идеально круглому коридору с прозрачными стенками, покрытыми мазками искривленного пространства. Зрелище было захватывающим: звезды таинственно мерцали, разбрызгивая разноцветные лучи сквозь “сколы” стенки коридора. Глядя на эту красоту, парень задумался над тем, как здорово было бы изобрести двигатель, способный позволить людям вылететь за пределы системы, узнать, есть ли столь же разумная жизнь где-нибудь по соседству или даже в других галактиках. Конечно, до этого им будет дело только после войны...
О, эта кошмарная война. Казалось, у нее, как у прямой, нет ни начала, ни конца, но, что самое поразительное, именно она обуславливала огромный индустриальный скачок, который за сто с лишним лет совершили люди. Буквально каждый день ученые ухитрялись создать что-нибудь новое, чтобы обеспечить малюсенькое преимущество, которое наверняка вскоре пропадет, ведь враг тоже не стоит на месте.
Для ее нужд старые, еще докатастрофные заводы, самостоятельно запустившиеся через пару лет после Катастрофы немного переоборудовали так, что люди не просто рождались с геномом, автоматически сгенерированным из генов почти всех бывших жителей СССР, а с парой внесенных корректив. Среди них были отрезанные чувства, ненужные воину, и приспособления для выживания в таком холодном мире... Сейчас же встретить настоящего, рожденного человека было довольно сложно. Ян, задумавшись над этим, к своему удивлению осознал, что ни разу, кажется, не видел рожденного естественным образом. Это было... грустно.
Яну эти мысли сильно не понравились. Помотав головой, чтобы их отогнать, он снова обратил внимание на необъятный космос, черную бездну, пустой источник. Даже он сейчас не казался враждебным, обволакивая корабль и будто бы храня его. Это успокоило парня, и он расслабился.
В двух минутах полета от маленькой, по сравнению с Кольцом, орбитальной станции, пилот почувствовал такие же перегрузки, как и при начале гиперпрыжка, за исключением их противоположной направленности. Это означало, что “Канюк” находится в последней трети заданного пути и скоро будет тормозить.
– Женя, сколько времени до выхода из гиперпрыжка? – спросил пилот у Искры.
– Одна минута тридцать девять секунд, – ответил ровный металлический голос. Искрой был оборудован каждый корабль — это был искусственный интеллект, заключенный в многомерном кристалле, хексеракте, обладающем гигантской емкостью памяти. Чаще всего он являлся вторым пилотом и главным помощником, который мог выручить пилота даже в самых безнадежных ситуациях, например, если тот потерял сознание. В программу ИИ была автоматически вложен «код повиновения», не позволявший ему, по сути, свободно мыслящему существу, обратиться против владельца. Пилоты обычно придумывали ему имя, чтобы создавать иллюзию общения с живым человеком.