Первое открытие [К океану]
Шрифт:
— О нет, он хитрый и подозрительный человек! Вам следует воспользоваться его отсутствием. Надо поспешить со сборами и продвигаться дальше. Погода установилась, и дороги всюду хороши. Необходимо избежать встречи с Муравьевым. Мы завтра же нанесем визит его помощнику — гражданскому губернатору Зарину. Это серьезный, но обыкновенный человек, сам ничего не решает. Вашей встречи с ним будет достаточно...
— Но я должен получить письмо...
— Ах, вы тоже ждете письма...
Остен сам понимал, что Муравьев может усомниться в необходимости искать Франклина [99]
99
Франклин Джон (1786 — 1847) — английский путешественник. В 1845 г. возглавил полярную экспедицию с целью открытия Северо-западного морского пути, окончившуюся гибелью всех ее участников. Поиски экспедиции велись несколько лет.
Хилль рассказал много любопытного о жизни в Восточной. Сибири. Он собрал сведения о торговле русских с Монголией и Китаем, о движении их на восток, о Кяхте и кяхтинском чайном рынке, о контрабанде и о войсках в Сибири. Помимо кяхтинского торга русское население тайком от властей ведет огромную контрабандную торговлю и мену с китайцами по всем рекам.
— Поезжайте к Кандинским в город Кяхту. Кандинские — вот кто не подведет! Богатейшие люди! Они держат в своей власти громадную территорию со всеми туземцами и русскими, с земледельцами, скотоводами и охотниками. Среди темного, разрозненного народа их власть особенно могущественна. Они часто исполняют функции государственных служащих, могут любого посадить в тюрьму, наказать. Осведомленность их поразительна. Вам напишут к ним частное письмо.
Хилль рассказал, что молодому губернатору в Иркутске часть чиновничества и богачей составила сильную оппозицию.
Он объяснил Остену, как следует вести себя в пути, и дал ему письма в Кяхту.
— На Усть-Стрелке есть казаки, проникающие на Амур и в Маньчжурию для торговли. Они могут быть нам полезны. Между прочим, запаситесь серебряными рублями!
Хилль предупреждал, что Муравьев скоро доберется до Забайкалья и что следует опередить его, не встречаться с ним в Кяхте.
— А за Кяхтой вы в безопасности!
Камин, такой же, как в Англии, табак, удобная мебель — все располагало к откровенным разговорам.
За долгий сибирский путь Остен много молчал и теперь, как это часто бывает при встрече со своим человеком, не в силах был удержаться от болтовни...
— Восточный океан! — Остен быстро прошелся по комнате. — Амур — путь от океана в глубь Маньчжурии! В глубь Северного Китая будут открыты все дороги. Китайцы сразу поймут, что с ними не шутят. Я слышал, что была телеграмма о гибели миссионеров на Амуре. Но нет, мы не французы! Взять торговлю с Китаем в свои руки, занять страну. Адмиралтейство на первых порах желает станцию на устье реки и точных сведений. К осени я надеюсь быть на борту китобоя. Условлено с капитаном судна. Он пройдет до устья реки побережьем Охотского моря.
Остен присел на диван.
— Только дурак, конечно, может поверить, что кто-то пустится искать Франклина по сухопутью, — сказал Остен и, запрокидывая голову, захохотал так, что сотрясалась вся его атлетическая фигура.
...Вскоре письмо было получено и отнесено во дворец. Гражданский губернатор Зарин разрешил Остену ехать дальше.
— Быстрей уезжайте, — твердил Хилль.
Кони наняты и для Остена. Его слуги закупали
У Волконских, где Хилль занимался с Мишей английским, Остен был рекомендован хозяйке дома как известный геолог. Сам Остен добавил, что правительство Великобритании поручило ему также поиски Франклина.
— Господин Остен путешествует в Забайкальскую область, — повторил Хилль, — с целью геологических изысканий.
Об Амуре не было сказано ни слова. Мария Николаевна спросила, где же предполагается возможным найти Франклина.
— При дальнейших путешествиях на Севере мы можем его разыскать, — ответил Остен.
Хозяйка была довольно холодна с Остеном, но любезна и ласкова с госпожой Остен.
В доме Трапезниковых во время дружеских бесед Хилль и Остен не раз высмеивали иркутскую жизнь.
— Коронация короля была бы в любой стране событием менее значительным, чем приезд в Иркутск нового губернатора и его вступление в должность.
Хилль уверял Ингриду Остен, что сибиряки старого поколения, носящие бороды, прощаясь, не пожимают руки.
— А что же они делают? — спросила госпожа Остен.
— Берут друг друга за бороды и треплют, и это заменяет им рукопожатие.
Остен — плотный, рослый, с густыми усами и крепкими щеками, похожими на два красных мяча, опять захохотал.
Письмо к Кандинским Хилль получил от ведавшего горными заводами чиновника Размахнина. При этом Хилль похвастался Остену:
— Все это время я развлекался с дочерью Размахнина... Она из провинциалок, мечтающих о Европе.
Остен подмигнул.
Хилль решил, что он и в книге напишет, что развлекался в Иркутске с девицей из весьма почтенного семейства.
И еще он советовал Остену перенять у сибиряков отличный обычай.
— По окончании ужина, когда выпито много вина или водки, сибиряки пьют молоко! Я сначала поразился. Но попробовал и убедился, что это очень полезно для желудка и на другой день чувствуешь себя отлично.
Ингрида Остен пожала плечами, не представляя, как можно хвалить такое невозможное смешение.
Глава двадцать первая
ИВАН КАНДИНСКИЙ
В окне — голая степь. Всю жизнь смотришь на степь да на тайгу. Богу помолишься, к столу да на бок, а проснешься, глянешь в окно — там степь да степь без конца и края.
Иван Кандинский, богатый забайкальский купец, выбравшись после обеда и сна на высокое белое крыльцо своего бревенчатого дома, долго не мог прийти в себя... Мысли страшные лезли в голову. Богат, силен, весь кровью налит... Дома, стада, заимки, магазины...
Уж почернели бревна частокола, почернели бревна дома. А помнил Иван, как еще розовели они. Как новая крепость, стояла в степи его усадьба, и не было к ней подступа ни варнакам [100] , ни монгольским разбойникам. Давным-давно это было. А нынче уж никто не разбойничает. Тихо все окрест — все разбои Ивану в душу перекинулись. Крепок еще дом, на сто лет хватит. И хозяин сед, а крепок и красен лицом.
— Эй, — вдруг пискливо крикнет богач, голос у него тонкий, — закладывай!
100
Варнак — бежавший с каторги, каторжник, бранное слово.