Песнь ветра и тьмы
Шрифт:
– Пойдешь скармливать апельсины своей страхолюдине? Фи, ну и пожалуйста!
Даймона надулась и спрыгнула с края крыши; снизу, впрочем, тут же раздалось её гаденькое хихиканье. А вот Кэрту было как-то не смешно.
«Кр-расивая!» - возразил его внутренний кошак, оскорбленный за Астрид до глубины своей кошачьей души.
«И ты тоже отвали!
– он сердито хлопнул себя по лбу, будто выбивая дурь. (Увы, это ещё ни разу не срабатывало.) - Я тут главный! Нам нравятся милые маленькие шатеночки, а не вот это вот!»
Изнутри пришла волна насмешливого умиления. Мол, мой человек такой идиот, что даже забавно. Что ж, не поспоришь: не запади ему накрепко
За Астрид он начал приглядывать (а вовсе даже не следить!) как-то спонтанно. Вляпается же куда-нибудь, видят боги и богини. Кэрт, может, и душегуб со стажем в четверть века, но не совсем уж подонок. И совсем даже не дурак. В своей конфетной столичке девчонка могла быть распрекрасным специалистом, однако в Аэльбране иные порядки.
Если подумать, правило-то везде одно, притом нехитрое: есть законы, которым все подчиняются, но есть и тот, кто выше закона. В столице это добренькие архимаги Круга; в Аэльбране - злобная принцесса Хельта. И именно поэтому всякий аэльбранский боевик скрипел зубами от бессильной досады, но на территорию Гильдии Убийц не совался без особой нужды, либо без официального дозволения главы.
Астрид же сунулась. И Кэрт до сих пор холодел при мысли, что на его месте мог оказаться кто-то вроде Дирка или Тицианы - за сладкой волчьей парочкой тянулась целая вереница мертвых и изувеченных шлюх, а уж от чистенькой столичной девочки они бы ни за что не отказались. Кэрт никакой женщине не пожелал бы попасть в лапы Дирка Людоеда, но стоило представить, как облезлая псина измывается над Астрид - и в глазах темнело, а клыки и когти против воли лезли наружу.
«Моё, - проворчал затихший было кошак.
– Убить пс-сину. Разор-рвать».
– Кишки по закоулкам, - мечтательно вздохнул Кэрт, глазея на служебный вход полицейского отделения. По его внутренним ощущениям время близилось к восьми, ну а рабочий день капитана Эйнар - к завершению.
– Слышь, пухан, закатай губу. Дирка запрещено убивать. А подружка-цивилка - это вовсе не про нашу честь. Слишком хороша.
Да, слишком хороша. И речь даже не о распрекрасных ножках.
От странной горечи, вызванной этим, в общем-то, сухим и очевидным фактом, захотелось расколотить что-нибудь. Тряхнув головой, Кэрт выпрямился и окинул улицу внимательным взглядом. За раздумьями о своей столичной валькирии (и её ножках) он каким-то непростительным образом пропустил явление весьма подозрительного типа.
– Та-ак, а это что за хрен с горы?
– негромко пробормотал он.
– Или, скорее, с острова.
«Шкаф», - немедля выдала ёмкую характеристику его мохнатая половина. Впрочем, громадный мужик своими габаритами мог затмить любую антикварную мебель. Картину типичного белобрысого солхельмца дополняли пудовые кулаки, косматая бородища, ну и традиционный топор - тоже весьма внушительных размеров. Выглядела эта железяка безукоризненно новенькой, и Кэрт с невесть откуда взявшимся пренебрежением подумал: «Для красоты носит, что ли, как побрякушку?» А ещё искренне понадеялся, что этот любитель декоративного оружия - случайный прохожий, а не какой-то там островной женишок капитана
Зря, видно, понадеялся.
Кэрт подозрительно уставился на парочку солхельмцев. Те охотно полезли в личное пространство друг друга, однако - стоило быть объективным!
– на встречу влюбленных сие действо как-то не тянет. Вдоволь наобнимавшись, Астрид и её шкаф перекинулись парой фраз да с самым цивильным видом побрели по улице, почему-то не к портальной площадке. Вместо того чтобы последовать за ними, Кэрт протяжно выдохнул и пару раз стукнулся башкой о каминную трубу, пытаясь прийти в себя. Сам он не узрел ничего особо предосудительного - а если бы узрел, его-то какое дело? Вот то-то и оно, что никакого. Однако долбаный кот выдал полновесную истерику; Кэрта буквально затрясло от непередаваемой смеси: звериная ярость кровожадного хищника и вселенская обида малыша-трехлетки.
«Моё, моё, МОЁ!» - надрывалось мохнатое чудовище, чуть не плача.
– Да твое, твое, - раздраженно прошептал Кэрт.
– Ты уже взрослый кот, не ной как дитя малое. В смысле - «убить и съесть»? Не ври мне, скотина, ты не жрешь человечину! А раз так, куда я эту махину потом спрячу? Ох, Бездна...
Глава 12
Кое-как угомонив чокнутого кота - тот, пользуясь близостью полнолуния, здорово упрямился, - Кэрт принюхался и резво припустил на поиски утерянной из виду парочки. Нагнал он их близ дешевенькой, но с виду благообразной таверны под названием «Морской конек». (Такая себе примета: увидел забегаловку с названием подводной твари - стало быть, занесло тебя в городок у моря.) Дождался, пока Астрид и её спутник скроются внутри, спрыгнул с покатой крыши соседнего домишка, мягко приземлился возле таверны. Привычно обошел здание, чтобы оказаться с подветренной стороны - никогда не знаешь, где тебе встретятся мохнатые собратья, - плюхнулся под распахнутым настежь оконцем и показательно достал из сумки объемистую фляжку.
«А я чего? А я ничего! Сижу в темном переулочке после трудового дня, степенно бухаю, как положено всякому порядочному прощелыге, - ехидно подумал Кэрт, хлебнув слабенькой мятной настойки - самое то в этой вечной духотище.
– Спрашивается, на кой демон вообще за ней поперся? Закинул бы котам свой презент да накарябал записку; так не-е-ет же...»
В чужую болтовню Кэрт особо не вслушивался: для убийцы он всегда был чуточку слишком тактичен. Да и болтал в основном громила, причём обо всякой ерунде: то какие-то деревенские басни травил, то о своём новом доме трепался, то о своей - ф-фу!
– собаке. Солхельмец звался банальнейшим северным именем «Олаф», а голос у него оказался на удивление неподходящий к наружности, юношеский и нежненький, против воли вызывающий снисходительную ухмылку. По-имперски он говорил на удивление хорошо: характерный столичный прононс сразу заметен, резкого северного акцента почти не слышно, в простоватой речи то и дело мелькают умные словечки и выражения.
«Маг, - констатировал Кэрт лениво.
– Нет - мажонок. Светленький поди».
Настроение отчего-то скисло вконец. Может, потому что на ногах уже больше восемнадцати часов; может, оттого, что день прошел бездарно. А может, дело было в том, как держалась Астрид с этим своим особо крупным приятелем. Немного устало, но доброжелательно, открыто и тепло.
С Кэртом она была - и будет - лишь напряженной и подозрительной. Нет, ей явно нравилось то, что она видела, однако Астрид ни на секунду не забывала, с кем говорит.