Песня реки
Шрифт:
Филип взял в руки модель бригантины. Глаза его задумчиво устремились вдаль.
– Забавно, но факт, – сказал он, трогая пальцем всамделишный парус из холстины, – теперь мама, кажется, поняла, что и Клодетт нуждается в этой комнате не меньше, чем когда-то мы с Анри. До той поры, пока дети играют в игрушки, мальчики и девочки не так уж отличаются друг от друга. – Филип посмотрел на Анну, которая тем временем уселась посреди комнаты и с восхищением рассматривала небольшую деревянную лошадку с настоящими гривой и хвостом. – Когда-нибудь мои дети тоже будут играть в этой комнате, – сказал он. – Во всяком случае, я бы этого хотел.
Ничто
– Ваши дети должны быть очень счастливы иметь такого отца, Филип. И не только из-за всех этих вещей…
– Эта пони всегда была моей любимой игрушкой. – Он нагнул голову к лошадке, остававшейся у Анны в руках. – Посмотрите, какие у нее ноги! Они сгибаются в суставах. Если их подвигать, можно представить, как она бежит.
Филип сел рядом с Анной и повернул пони у нее на ладони. В тот момент, когда он дотронулся до ее руки, тепло от кончиков пальцев потекло по ее телу. Их взоры встретились, и Анна подвинулась навстречу магнетическому притяжению серо-стальных глаз.
Не говоря ни слова, Филип снял деревянную лошадку с ее руки и поставил на пол. Затем приложил ладонь к щеке Анны и наклонил голову к ее губам. Когда они приблизились друг к другу, она в тревоге сделала быстрый вдох, ожидая, что его губы вот-вот соприкоснутся с ее губами, и сердце ее бешено застучало.
– Прийти сюда – это самое лучшее, что вы могли сделать сегодня, – сказал Филип, прежде чем припасть к ее губам в томительно долгом поцелуе.
– Масса Филип, масса Филип, идите быстрее! – Голос Хакаби, внезапно нарушивший ласковый шелест листвы, доносившийся из рощи, заставил их оторваться друг от друга. – С мисс Клодетт что-то случилось! Я ужасно боюсь за нее, сах! [17]
17
Сэр (диалект.).
Филип вскочил и помчался вниз по винтовой лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Анна последовала за ним, но, когда она выбежала из двери школы, он уже достиг забора в конце сада. Она на расстоянии слышала, как обезумевший Хакаби объяснял Филипу, что могло случиться с Клодетт.
– Кобыла вернулась без маленькой мисс, масса Филип. Такого еще никогда не было. Вы знаете, эта лошадь скачет подобно ветру. Я до смерти боюсь, не стряслось ли что-то страшное с нашим перчиком!
– Седлай мою лошадь, Хакаби, и разыщи Гранди Спаркса и Джозиа. Пусть собираются и едут с нами. Мы прочешем весь лес отсюда до Belle Terre. [18] А мама знает, Хакаби?
18
Прекрасная земля (фр.).
– Нет, масса Филип. Я не решился сказать миссус Монике об этом…
– Правильно, Хакаби. Поезжай со всеми, а я сейчас пойду к ней.
Филип побежал к дому. Через несколько минут он вернулся и бросился к конюшне. Грум вывел из загона крупную черную лошадь и передал ему поводья. Поравнявшись с Анной, Филип попросил:
– Вы не могли бы вернуться в дом и побыть с мамой.
– Конечно. Я буду молить Бога, чтобы все было хорошо.
– Спасибо, я надеюсь.
Четверо мужчин,
Анна следила, как всадники, приблизясь к лесу, разделились. Далее они по одиночке разъехались в разные стороны и вскоре скрылись в чащобе. На подходе к дому Анна увидела, что Моника Бришар также наблюдает за группой, отправившейся на поиски дочери.
Филип направился по главной дороге, пролегавшей через лес, к Belle Terre. Черный жеребец, ожидавший, что хозяин, как обычно, погонит его быстрым галопом, с ходу взял привычный темп. Но Филип сдержал коня мундштуком, заставив его на сей раз трусить размеренной рысцой, сам же глядел направо и налево, надеясь найти Клодетт.
Наконец он заметил ее среди деревьев, футах в пятидесяти от колеи. Девушка лежала совершенно неподвижно под большим дубом с отходящими от основания узловатыми корнями, перекинувшимися через тропку. Прежде чем спрыгнуть с коня, Филип подъехал на несколько футов ближе.
Клодетт уткнулась лицом в мягкий пятачок земли, покрытой листвой. Когда Филип осторожно перевернул сестру, то увидел, что у нее разбита голова. Вокруг неровной раны подсохла вытекшая кровь.
– О моя малышка, – произнес он, смахнув указательным пальцем отвалившийся сгусток у края виска. – Клодетт, ты слышишь меня? – Он приложил пальцы к ее шее и, нащупав пульсирующую жилку, в душе вознес хвалы небесам. – Очнись, малышка, – повторил он.
Девушка не откликнулась. Тогда Филип наклонился, чтобы поднять ее с земли, но прежде быстрым движением проверил ее руки и ноги, нет ли переломов. Углядев порванный рукав блузки, он оторвал его и обмотал вокруг раны. Взял сестру на руки как пушинку и перенес на спину коня, прямо под гриву. Затем сделал один выстрел в воздух, сигнализируя своим помощникам, что поиски закончены, и сел в седло.
Бережно прижимая Клодетт к груди, стараясь по возможности уберечь ее от тряски, Филип пустил коня ровным аллюром к усадьбе. Все, включая Монику и Анну, уже ждали его на широкой веранде. Он остановился перед первой ступенькой и жестом показал Хакаби, чтобы тот взял у него Клодетт.
– Отнеси ее наверх, в ее комнату, – сказал он. – Я поеду за доктором.
– Да что ж он так долго! – в который раз бормотал Филип, дожидаясь результатов обследования. – Скорее бы спустился и сказал, что с ней. – Когда Анна протянула руку, чтобы успокоить его, он вымученно улыбнулся. – Я знаю, это сродни безумству, но нет ничего хуже, чем ждать. А кстати, где Анри? Гранди отправился за ним несколько часов назад. Пора бы уж ему быть здесь.
Ровно в этот момент в вестибюле прозвучали торопливые шаги, и через минуту в гостиную стремительно вошел Анри.
– Боже, какое несчастье! – Анри поглядел сначала на брата, потом повернулся к лестнице, словно сомневаясь, где ему надлежит оставаться – здесь или наверху. – Как это произошло? И что с ней сейчас?
– Пока не знаем. Я допускаю, что она слишком сильно гнала жеребца и он ее сбросил. Сколько раз ее предупреждали! Не знаю, что еще нужно делать, чтобы она не… – Филип запнулся при виде доктора Линдстрема, их семейного врача, который спускался в гостиную. – Доктор, как она? Все обойдется?
Пожилой мужчина снял очки и протер стекла носовым платком.