Петербургское действо
Шрифт:
И эти три послднія слова вдругъ заставили Квасова вздрогнутъ, и онъ воскликнулъ:
— Пошелъ! A самъ невольно подумалъ: «Для Василисы Андреевны! Для нея, моей неоцненной, не то что къ поросенку этому поду, а хоть въ Нев утоплюсь»!
IX
И черезъ нсколько минутъ Квасовъ входилъ въ маленькую, но красивую квартиру Шепелева. Въ обыкновенное время, онъ бы, конечно, оглядлся кругомъ себя и замтилъ бы роскошную обстановку, но теперь ему было
«Какъ-то приметъ меня? Что скажетъ?» роблъ Квасовъ за свое самолюбіе.
Деньщикъ Шепелева пошелъ доложить барину о прізд Квасова, и, прежде чмъ Акимъ Акимовичъ усплъ переступить порогъ изъ столовой въ гостинную, онъ услыхалъ быстрые шаги. Юноша бгомъ летлъ къ нему на встрчу и черезъ мгновеніе повисъ у него на ше.
— Голубчикъ, дяденька! Родной мой! Вотъ подарили!
И Шепелевъ въ порыв радости и восторга, что дядя первый его навстилъ, схватилъ его красную и жесткую руку и нсколько разъ поцловалъ ее съ чувствомъ.
Это движеніе юноши поразило Квасова въ самое сердце, или быть можетъ отъ нсколькихъ часовъ, проведенныхъ въ волненіи, сердце матераго лейбъ-компанца наболло. И теперь онъ не выдержалъ, слезы вдругъ полились по его суровому лицу. Шепелевъ схватилъ его за руки и потащилъ въ крайнюю горницу, спальню.
Квасовъ собирался сказать ему, входя въ домъ, что онъ не мириться пріхалъ, а просить заступиться за семейство, которое всегда считалось родней и друзьями его отца, и съ которымъ онъ чуть-чуть самъ не породнился. Но теперь Акимъ Акимовичъ молчалъ и на благодарность Шепелева за этотъ первый шагъ не отвчалъ ничего.
— Я бы самъ давно къ вамъ пришелъ прощенія просить, да боялся, думалъ, разсержу еще пуще. Вотъ какъ передъ Господомъ Богомъ правду говорю! восклицалъ Шепелевъ. — Простите меня! И вина моя не великая! Я вамъ все разскажу, ничего не скрою.
— Ну, слушай, порося, мягко выговорилъ Квасовъ:- посл поговоримъ обо всемъ, а теперь времени терять нельзя. Отвчай мн по совсти, кто тебя одарилъ и въ офицеры вывелъ въ одинъ мсяцъ? Правда-ли, что Скабронская? Не ради пустого любопытства, а ради дла спрашиваю.
— Правда, правда, дядюшка! Что жъ тутъ за грхъ? Она первая красавица въ город. А вы знаете, на счетъ какихъ старыхъ вдьмъ наши-же офицеры живутъ.
— Знаю, не въ томъ дло, перебилъ Квасовъ. — Стало-быть можешь ты… Захочетъ она для тебя заступиться за невинныхъ?
— Еще бы! воскликнулъ Шепелевъ.
И Квасовъ разсказалъ племяннику то, что слышалъ отъ Баскакова.
Шепелевъ, конечно, узналъ наканун отъ Маргариты о мошенничеств и арест князя Глба, но судьба, постигшая все семейство, была для него новостью. Онъ вскочилъ съ мста и всплеснулъ руками. Квасовъ, было, продолжалъ разсказъ, на юноша замахалъ руками.
— Полноте, дядюшка, что вы, чего тутъ объяснять! Я ихъ лучше васъ знаю. Мало того, что постараюсь сдлать все, а впередъ вамъ
— Куда?
— демъ къ Маргарит!.. Къ графин Скабронской, вдругъ вспыхнулъ Шепелевъ, поправившись.
— Какъ-же? Что ты! смутился Квасовъ. — Какъ-же я?
— Непремнно, сами ей все и разскажите.
Черезъ полчаса веселая, довольная, смющаяся Маргарита, какъ и всегда, красивая, изящно одтая, принимала у себя въ гостинной юношу и дико озирающагося лейбъ-компанца.
Акимъ Акимовичъ, всегда отличавшійся медвжьими ухватками, теперь сидлъ въ гостиной графини Скабронской совсмъ букой.
Съ первыхъ же словъ Маргарита поняла все и ршила немедленно, чтобы Шепелевъ съ дядей посидли у нея, покуда она създитъ къ Гольцу узнать, что длать.
— A вы не тревожьтесь, господинъ Квасовъ, прибавила она. — Не нынче-завтра всхъ освободятъ. Это дло совершенно просто. Я надюсь, что господинъ посланникъ самъ будетъ просить Гудовича, а то и государя освободить невинно пострадавшихъ.
Маргарита быстро собралась и выхала изъ дома.
За отсутствіемъ хозяйки Шепелевъ тихо разсказалъ дяд всю исторію своего сближенія съ графиней и затмъ снова попросилъ прощенія у дяди.
— Что-жъ! развелъ руками Акимъ Акимовичъ. — Вотъ какъ посидишь около нея, такъ оно понятно. Въ сорочк ты родился, что тутъ сказать! Красавица такая, что даже удивительно, почему она тебя, порося, предпочла. Вдь не одинъ ты въ столиц. И даже для меня, порося, это загадка! Или, можетъ быть, ты одинъ изъ двнадцати, изъ дюжины?
— Какъ? воскликнулъ Шепелевъ.
— Какъ! Извстно какъ… Если у нея васъ дюжина! Тогда легче попасть въ милость.
— Что вы, дядюшка, не грхъ-ли вамъ?!
— Можетъ быть, и гршу, да такъ по совсти сказываю. Бываетъ и это въ столиц. И, встимо, никто изъ дюжины другъ дружку не знаетъ.
Маргарита вернулась домой мене довольная. Она объяснила Квасову, что не застала дома посла, увидитъ его на другой день и постарается все дло справить.
Отпуская Квасова, она остановила Шепелева словами:
— Погодите, мн надо съ вами перетолковать еще.
Шепелевъ остался и узналъ отъ Маргариты, что она застала Гольца дома, но привезла нехорошія всти.
Гольцъ зналъ уже объ арест семьи Тюфякиныхъ, зналъ даже подробности, присутствовалъ при одномъ изъ допросовъ и вынесъ полное убжденіе, что въ дл кражи не было ничего общаго и не могло быть между княжнами-богачками и ихъ своднымъ братомъ. Но Гольцъ подозрвалъ, что въ этомъ дл, въ ихъ арест есть какія-то тайныя пружины.
— Гольцъ думаетъ, закончила Маргарита, — что ихъ арестовали нарочно. И что он не отвертятся; ихъ сошлютъ въ ссылку ради того, чтобы отписать все ихъ большое состояніе на казну. А, затмъ, государь подаритъ его кому вздумается.