Петрикор

Берг Ирада

– Ну, почему у всех дети как дети? А тут… – Мама махнула рукой в сторону Кати. – Твой отец еще второго ребенка хотел!

Катя не понимала, что с ней не так и за что мама злится на нее, ей было даже жаль ее и очень обидно. Она подошла к папе и тихо спросила:

– Ты меня любишь? Любишь, папочка?

Отец посмотрел на нее пытливым, пристальным взглядом.

– Любовь еще заслужить надо.

С тех пор Катя, как могла, пыталась заслужить любовь. Ей очень хотелось кого-нибудь любить. В каждом юноше она видела спасителя, и как только наступало очередное разочарование, чувствовала себя опустошенной. Это состояние погружало ее в жуткую апатию, из которой она каждый раз выбиралась с большим трудом.

В тринадцать лет Катя первый раз задумалась о том, каким способом она могла бы покончить с жизнью. Набрала ванну, залезла в нее, погрузилась

в воду. Зажала нос рукой и резко вынырнула. Потом достала бритву и сделала небольшие розовые царапины. Как оказалось, она боялась боли и еще чего-то, чего объяснить не могла. Хотелось всего и сразу – найти любовь, быть красивой, а еще стать актрисой. Хотелось, вот только Катя совсем не понимала, что надо делать на пути к этим желаниям, невозможным и далеким от реальной жизни. Только актрисы, разделенные выпуклым экраном телевизора с обычными людьми, только эти избранные женщины с томными глазами живут необыкновенной, прекрасной жизнью, испытывают яркие чувства и эмоции, которых нет в повседневности. Нет и не может быть!

Свои мечты Катя заедала свежим батоном и пирожными и скоро стала такой толстой, что к несхожести со Снегурочкой – олицетворением славянского типа с голубыми глазами и волосами пшеничного цвета – прибавилась ненависть к распухшему телу. Десятый класс Катя окончила с трудом, пропустив почти полгода, стесняясь себя и испытывая чувство стыда вперемежку с желанием быть одной, упиваясь этим своим состоянием. Она могла целый день лежать и думать о том, что нужно встать и обязательно что-то делать: читать, решать задачи по математике, но не могла себя заставить и потом сожалела, понимая, что прошел еще один, пустой, наполненный ее страданиями день. Еще один день! Просто день!

Наверное, ее первый брак, ранний даже для советского времени, был бегством от страха и одиночества. И, надо сказать, будущий муж Кати стал первым мужчиной, который проявил к ней внимание, не требуя ничего взамен. Он окончил техникум и подрабатывал водителем, но это было не важно. На каждом свидании он дарил цветы со своей дачи – пионы, хризантемы, астры, гладиолусы. Все, что выращивала его мать. (Она была, пожалуй, самой экономной женщиной из всех, с кем Кате приходилось сталкиваться.) Приходил к Кате, подолгу молчал и смотрел на нее преданными глазами, буквально гипнотизируя. Особенно он интересовался ее здоровьем и так подробно расспрашивал, что через какое-то время Катя начала придумывать себе всевозможные болезни и ездить с мужем на различные обследования, иногда оставаясь в больнице, но главное – он всегда находился рядом и был внимателен к ней.

Кто мешал Кате наслаждаться жизнью, молодостью, красотой Петербурга и смотреть фильмы Альмодовара? Катя предпочла бегство от себя в сторону странной ясности, которая со временем еще больше все запутала. Она не гуляла по городу, не смотрела интеллектуальное кино и снова чувствовала себя одинокой, только теперь вдвоем. Готовила для мужа, носила обручальное кольцо и с какой-то даже гордостью демонстрировала в метро свой окольцованный палец, но почему-то строила свою, отдельную от мужа жизнь. Много читала, простаивая очереди в публичную библиотеку, и потом сидела ночами за конспектами. Эти очереди даже нравились ей. В них люди доказывали свою приверженность чтению, знакомились друг с другом и даже становились друзьями. Катя часто потом вспоминала просторный коридор в публичной библиотеке, где рано утром успевала занять обитое дерматином кресло и разложить на паркетном полу потрепанные фолианты. Зачитывалась Вольтером, Дидро. Плакала над историей Манон Леско [22] и жалела Кунигунду [23] . Муж этому совсем не сопротивлялся и в ответ жил свой жизнью, о которой Катя мало что знала. Пытался устроиться на работу, что ему никак не удавалось, объяснял, мол, время непростое. Конечно, непростое – повторяла она и пыталась понять недовольного мужа, который, казалось, не очень-то одобрял ее рвения к учебе и желание жить какой-то особенной жизнью, в которую она верила и о которой он ничего не знал.

22

Манон Леско – героиня повести «Приключения кавалера де Грие и Манон Леско» (1731) французского писателя Антуана-Франсуа Прево (1697–1763).

23

Кунигунда

Орламюндская (Kunigunde von Orlamunde; Ирина) (ок. 1055 г. – после 1117 г.), принцесса Тюрингская, затем княгиня Волынская, в первом браке жена (1071–1072) князя Волынского и Туровского Ярополка Изяславича.

После окончания университета Катя устроилась в картинную галерею. Ей даже не пришлось специально искать работу. Шла по улице после экзамена и увидела внушительное объявление на фасаде красивого исторического здания о том, что требуется управляющий в галерею. Это точно я, подумала Катя. Точно. А если не я, то кто?

Владелица сразу обнаружила в ней талант эмпатии, необходимый галеристам для общения с художниками, а еще больше с теми, кто приобретает их творения. Основательница галереи, как бывший торговый работник, в какой-то момент поняла, что наступило самое время инвестировать в искусство. У людей появляются на то возможности, и нужно лишь задать тенденцию и объяснить им, что именно нужно покупать. Катя оказалась просто замечательным «приобретением» для галереи. Живопись для девушки стала спасением от внешнего мира, которого она по-прежнему так боялась. Катя могла до позднего вечера изучать статьи и разговаривать с клиентами, объяснять что-то и совсем не раздражаться, наоборот, она чувствовала прямо какую-то ответственность за художников и их искусство.

И даже рождение сына, которого она полюбила еще в своем похожем на огромный огурец животе, не отвлекло ее от работы. Когда ей на грудь положили этот маленький мокрый комочек, она прижала его к себе и поклялась, что будет любить всегда. Катя читала ему сказки, а потом сидела над своими статьями, в то время как ее муж в очередной раз «искал работу» и жаловался на сложную обстановку в мире. Да-да, соглашалась Катя и увлеченно организовывала новую выставку.

К тридцати пяти годам она стала все более походить на Снегурочку и приобрела даже известную утонченность во всем облике. И чем больше она хорошела, тем больше отдалялась ее мать. Хотя, возможно, это Кате только казалось, но она привыкла домысливать за других. А еще ей было стыдно, что она не хотела быть похожей на своих родителей и прежде всего на свою мать с меланхоличным, застывшим лицом, равнодушную ко всему происходящему. Давно уже ничему не радующуюся и ничего не желающую.

Когда Катя приезжала домой к родителям, они с трудом выныривали из телевизора и через силу отвечали на ее вопросы. Но Кате было стыдно даже внутри своих мыслей. Дочь не имеет права так думать о матери! С ней было что-то не так, определенно не так…

Многие, да почти все, приходили в галерею исключительно из-за Кати.

– Какая у тебя харизма! – повторяла часто владелица галереи.

Люди сами хотели приобрести работы, отчего эта, в сущности понятная, акция – продать, пусть даже и произведение искусства – становилась настоящим ритуалом, и очень приятным. С мужем у Кати проходила естественная, как ей казалось, параллельная жизнь, в которой никто никому не мешал и никто никого не хотел. Иногда ночью он мог овладеть Катей, и тогда она делала вид, что спит, а потом плакала в ванной от бессилия и жалости к себе. От этих обыденных, ставших ненавистными отношений.

Первому мужу Катя была благодарна за ребенка. Неизвестно, сколько бы она еще набиралась храбрости, чтобы стать мамой, если бы не вышла тогда замуж. Теперь у нее был взрослый сын, который во всем походил на мать. Был таким же открытым и эмоциональным.

Однажды Катя решила устроить благотворительный аукцион в галерее по случаю объединения молодых художников в экспериментальную группу. Пригласила своих друзей – джазовых музыкантов – на открытие. Пришли клиенты, друзья галереи, которые привели с собой своих друзей, образовав тот самый узкий круг и теплый вечер с богемным настроением.

Катя не сразу заметила импозантного высокого мужчину в дорогом классическом костюме. Он рассматривал живописные работы в самом конце зала. На одной из картин яркие серые пятна при ближайшем рассмотрении оказывались гусеницами разных размеров. Когда Катя спросила художницу, при чем здесь гусеницы, Ксения – так ее звали – сказала, что бабочки вылупляются из гусениц, и кто этого не понимает, тот ничего не знает о происхождении красоты. В сущности, она была права: всех привлекает красота, и ее возникновение остается тайной, если только пытливый ум художника-творца не решит исследовать его под лупой и показать тот самый таинственный переход, о котором многие даже не задумываются.