Плоды вдохновения (Литературные пародии)
Шрифт:
истории (одобрит Пал Григорьич!),
Пегаса, кваса, Спаса и парчу.
Смешай все это, не сочти за труд,
пиши смелей, учтя мои советы.
Не так уж он и сложен, путь в поэты...
Сдавай в печать. Не бойся! Издадут!
Вчерашний день
(Евгений Храмов)
Золотились луковицы храмов,
Вышел я, Евгений Львович Храмов,
И собою солнца диск затмил.
Я царю сказал: "Посторонитесь..."
Все вокруг шептались: "Что
Как красив он, смел, умен и мил!"
Кубок опрокинув без закуски,
Говорил я только по-французски,
В золотой затянут был мундир.
Треуголку снял Наполеошка
И сказал, грассируя немножко:
"Ша, французы, это - командир!"
Я в салоне сел к роялю "Беккер",
Несравненный Вилли Кюхельбекер,
Рдея от смущенья, подошел.
Говорить хотел, но не решался,
А потом и вообще смешался,
Высморкался, хмыкнул и ушел...
...В этом месте разлепил я веки,
Жаль, что я живу в двадцатом веке
И былого не вернуть, хоть плачь...
Ничего со мною не случилось,
Это мне с похмелья все приснилось,
Я очкарик, рохля и трепач.
Двоечница
Куплю рубаху, брюки темно-синие,
пройдусь по половицам, как по льду,
и двоечницу, самую красивую,
на зависть всей площадке, уведу.
Феликс Чуев
На танцплощадке розовые личики
танцуют на зашарканном полу.
Отличниц приглашают лишь отличники,
а двоечница мается в углу.
Глядит девчонка на меня, на Чуева!
Мурашки побежали по спине.
И двоечница тотчас же почуяла
родное что-то, близкое во мне.
Мы с ней потанцевали. Слово за слово,
я ей всучить пытаюсь свой портрет
и убеждаю двоечницу ласково,
что в этом ничего плохого нет.
Она вдруг слезы принялась размазывать,
они ручьями брызнули из глаз.
Тогда я начинаю ей рассказывать,
что я не кто-нибудь, а красный ас!
И вроде шансы сразу же повысились,
вот мы уже заходим к ней во двор...
И я шагаю, как генералиссимус
и мну в руках "Герцеговину Флор".
Раскопки в XXX веке
(Валентин Берестов)
Откопан был старинный манускрипт.
Скорей листать страницы! Шорох. Скрип.
Стихи. Представьте, ничего себе!
Инициалы автора - В. Б.
Наверно, это рукопись моя.
Что ж, у шедевров жизнь уже своя...
Нет, что вы, что вы! Никаких намеков.
Жаль, оказалось, это - Виктор Боков...
Кошка
(Владлен Бахнов)
Лежала кошка на спине,
Устроившись
И никому та кошка не
Мешала абсолютно.
И вот, зажав в руке перо,
Подумал я при этом,
Что это для стихов - хоро
Шим может стать сюжетом.
Она лежала - я уви
Дел, - хвост игриво свесив.
Что знать могла она о дви
Жущем весь мир прогрессе?
Мешала узость кругозо
Ра кошке знать ленивой
О том, что, как и где изо
Брели на данной ниве.
Сказать по правде, просто ни
О чем не знала киса.
И я закончил ирони
Ческие экзерсисы.
Пират
Лился сумрак голубой
В паруса фрегата,
Собирала на разбой
Бабушка пирата...
Эдуард Успенский
Лился сумрак голубой,
Шло к июлю лето.
Провожала на разбой
Бабушка поэта.
Авторучку уложила
И зубной порошок,
Пемзу, мыло, чернила
И для денег мешок.
Говорила: - Ты гляди,
Дорогое чадо,
Ты в писатели иди,
Там разбой что надо!
Ты запомни одно,
Милый наш дурашка:
Золотое это дно
Крошка Чебурашка!
Не зевай, не болтай,
Дело знай отменно.
Ты давай изобретай
Крокодила Гену!
Ты, гляди, не будь дурак,
Ром не пей из бочки.
И старушку Шапокляк
Доведи до точки...
...Долго пела она,
Целовала сладко.
До чего же умна
Старая пиратка!
Это сущий пустяк
Ремесло пирата...
Ну, а если что не так
Бабка виновата...
Бедный безлошадник
Шли валуны
Под изволок...
Как петушиный хохолок,
Пырей, от солнца красноватый,
Качался в балке...
Пахло мятой...
Холмов косматая гряда
Тянулась к западу, туда,
Где пруд,
Задумчивый, печальный,
Лежал...
– Отсель, - сказал геодезист,
Грозить мы будем бездорожью!
Лев Кондырев
На берегу пустынных волн
Стоял я,
Тоже чем-то полн...
И вдаль глядел.
Стояло лето.
Происходило что-то где-то.
Я в суть вникать не успевал,
Поскольку мыслил. Не зевал,
Как Петр Первый. Отовсюду
Шли валуны.
Качалась ель.
И мне подумалось: я буду
Грозить издателям отсель!
Закончил мыслить.
Прочь усталость!
Сел на валун.
Мне так писалось,
Как никогда! Смешать скорей