Плохиш. Ставка на любовь

Градцева Анастасия

– Нет, он с Зенитом договор подписывал, – вмешивается Уточкин. – Так в интернете писали.

– А я слышал, что с Рубином, – возражает еще кто-то.

– Ну где-то буду играть, ага, – смеется Бессонов. – На улице точно не останусь.

– А не скажешь где?

– Ну пожалуйста!

– Мы реально больше никому!

Одноклассники толпятся вокруг этого идиота, а он смотрит на них со снисходительной улыбкой, как будто привык к тому, что он центр этого мира.

Я замечаю в этой толпе свою Настю, и сердце неприятно сжимается.

Трудно ее винить, конечно, моя подружка всегда была влюбчивой, а этот гад очень привлекательно выглядит, но все же…

– Тебе выговор сделали? – тихо спрашивает сидящая рядом со мной Аля. Кажется, она одна не поддалась обаянию Бессонова.

– Ну так, поругали немного, – со вздохом отвечаю я, стараясь не смотреть, как Бессонов задирает рукав футболки, давая девчонкам потрогать его татуировку в виде футбольного мяча. – А он что, правда из нашего города?

– Да, – шелестит Аля. У нее едва слышный голос, и поэтому она ненавидит отвечать устно, особенно у доски. И вообще не любит привлекать к себе внимание. – В прошлом году в центре даже рекламный щит с его лицом стоял. Ты не видела?

– Я в центре редко бываю, – отвечаю я и против воли опять смотрю на Бессонова. И теперь что-то в его лице кажется мне знакомым. Может, и правда я где-то этот плакат видела?

Впрочем, неважно.

Это все равно никак не влияет на то, что я считаю Бессонова самовлюбленным придурком, который взял и возглавил мой класс. Мой! В который я вложила столько сил и времени!

У нас лучшая успеваемость по всей школе, ни одного двоечника и второгодника, мы участвуем во всех мероприятиях, у меня благодарственными грамотами вся стена в комнате увешана, но хватило одного наглого тупого футболиста, чтобы всю эту систему поломать!

Вот не зря я никогда этот дурацкий футбол не любила.

Ладно, я уверена, что ребята скоро придут в себя. Сообразят, что экзамены на носу и что эта звезда им никак не поможет получить хороший аттестат.

– Так, народ, – вдруг раздается небрежный голос Бессонова, который легко перекрывает весь шум, – столовка у вас тут нормальная или дерьмище полное?

– Полное! – ржут пацаны.

– А где можно пожрать?

– Тут кафешка недалеко, там бургеры вкусные.

– Го туда! – объявляет Бессонов. – Я угощаю. Первый день все-таки, надо проставиться.

– Ты всех что ли зовешь? – не верят ребята.

– Реально? – ахают девчонки.

– Реально, – смеется он, и я замечаю на его щеке ямочку. И маленькое колечко в правом ухе.

Блин, зачем я вообще на него смотрю?

– Вау! Бес, ты крутой вообще! – шумят все. – Давайте в темпе двинем, пока алгебра не началась.

– Вы не успеете, – отрезаю я и встаю, чтобы меня было лучше видно. – До начала следующего урока двадцать семь минут, а нужно дойти, сделать заказ…

– Она у вас всегда такая душная? – громко перебивает меня Бессонов, оборачиваясь к ребятам.

– Всегда! – хохочут они.

И только Настя, кажется, что-то пытается возразить, но ее голос тонет в общей массе.

– Так пойдем с нами, Блошка, – подмигивает мне Бессонов. – Старосте нельзя отрываться от класса.

Глава 3. Математика

– Саш, пойдем! – радостно восклицает Настя и машет мне рукой. – Ну давай!

– Тебе, Блошка, куплю двойную порцию, – с ухмылкой добавляет Бессонов. – А то ты тощая как фиг знает кто. Кожа и кости.

От такого неприкрытого хамства я теряюсь и даже не знаю, что ответить, поэтому просто огрызаюсь:

– Отстань от меня!

– Не раньше, чем ты извинишься, – с усмешкой напоминает Бессонов. – Давай, Блошка, признай, что налажала и выставила себя круглой дурой.

– Да пошел ты! – вспыхиваю я и отворачиваюсь.

– Вау, а отличницам разве можно так выражаться? – картинно округляет он глаза, и опять все смеются.

– Отличницам можно все, – отбиваю я удар.

– Ну так давай с нами, раз тебе все можно, – хмыкает Бессонов. – Или что, зассала опоздать на урок? Как ты так живешь вообще?

– Есть такое слово – «ответственность», – сухо говорю я. – Открой словарь и посмотри, что это значит. Ты явно не в курсе.

– Блошка, ты такая скучная, капец, – нарочито зевает он. – Как этот самый словарь. Нудная и душная, дышать ваще от твоего занудства нечем. Народ, окно откройте, а?

Все хохочут. И Настя тоже улыбается. Я вижу.

– Может, пойдем уже? – не выдерживает Никита Коломазов. – Жрать хочется.

– Идем, – кивает Бессонов.

– Я ваше опоздание прикрывать не собираюсь! – тут же громко заявляю я, но в этот момент ребята начинают хватать вещи, вставать со своих мест, и в поднявшемся шуме меня уже никто не слышит.

Я втайне надеюсь, что не все пойдут с Бессоновым в кафе, но через пару минут хлопает дверь, наступает тишина, и в классе остаются только и я Аля.

Настя ушла со всеми. И я не понимаю, как мне к этому относиться.

– А ты почему не пошла? – со вздохом спрашиваю я у второй подруги.

– Я не голодная, – тихо говорит она.

– Даже если бы я умирала с голоду, я бы не взяла у этого урода ни кусочка! – фыркаю я. – Ты, кстати, домашку по алгебре сделала?

– Не все задания, – шепчет она. – Там непонятно было.

– Давай я объясню! – с энтузиазмом заявляю я, чувствуя дикую потребность сделать для подруги что-то хорошее. Например, не дать ей получить очередную тройку.

При том, что Аля выглядит как типичная отличница, учится она не очень хорошо. Пятерки у нее только по тем предметам, где достаточно пересказать параграф или сделать реферат. Там, где надо думать, ее опережает даже взбалмошная Настя, у которой усидчивости не хватает, но голова зато работает хорошо.

Когда она не занята мыслью о мальчиках, конечно.