По следам преступления
Шрифт:
Часто встречи проходили в кафе, иногда за городом, куда Галина Алексеевна ехала в такси, щедро расплачиваясь с шоферами, оставляя им трешки и пятерки сверх таксы.
Самым приятным во всей этой хлопотливой деятельности было получение денег. Корыгина деловито, с серьезным видом писала расписки, которые представляли собой в сущности простые бумажки, ибо никакой юридической силы не имели. Потом ей вручали пачки купюр, и она прятала их в свою объемистую сумку.
Галина Алексеевна так вошла в роль, что иногда ей казалось, будто она и взаправду значительная фигура, которая может посодействовать, устроить, достать… Ни ее муж Виталий Корыгин, ни тем более дети, ни родители — решительно никто не знал, чем она занимается. Окружающие даже не догадывались,
Деньги так легко доставались ей и в таком количестве, что она просто не знала, куда их девать. Корыгина тратила деньги с такой поспешностью, будто они жгли ей руки и она хотела поскорее избавиться от них. В доме у нее появились дорогие вещи. Был куплен цветной телевизор. Несколько раз обновлялась мебель. Всевозможные семейные события, вроде дня рождения или какой-либо годовщины, Галина Алексеевна неизменно отмечала в ресторанах. Заказывала самые дорогие блюда и вина. За все платила одна. Каждый раз оставляла в ресторане по сто рублей и больше. Иногда, видя, как легко она швыряется деньгами, кое-кто из ее подруг спрашивал с удивлением: «Галка, да откуда у тебя столько денег? Ты ведь, кажется, не работаешь?» — «Не ваше дело, — отвечала Корыгина, — как я живу и откуда у меня деньги. Это никого не касается». Иногда же ссылалась на какую-то богатую тетку, будто бы оставившую ей наследство. Словом, выкручивалась, как могла.
Но, как говорит пословица, «не все коту масленица, придет и великий пост». Угарная жизнь, которой жила мошенница, близилась к завершению. Люди, которых она обманывала, начали догадываться, что никакого Артура Ивановича нет. «Клиенты» стали требовать свои деньги назад. Теперь Корыгиной приходилось уходить из дома не затем, чтобы обделывать очередные темные дела, а для того, чтобы скрываться от «клиентов». Не заставая ее дома, они оставляли письма, записки. Некоторые из них попали потом в руки следствия.
«Галина Алексеевна! Застать вас не могу. Позвоню в 19.00. Если снова не застану, позвоните сами Ире. Она скажет, где я. Сообщите, где вас застать. Володя».
«Галя! Я приехала в назначенное время, но тебя, как всегда, нет. Больше ни звонить, ни приходить не буду. Ждала два года. Хватит. Валя».
Это уже были угрозы. Корыгина стала понимать, что тучи над ее головой сгущаются — могут и судить, и посадить. И она решила, пока не поздно, принять контрмеры. Рассказала обо всем мужу. При этом не обошлось, разумеется, без слез. Она намекнула супругу, что и ему несдобровать: он хоть и не знал, откуда у его жены столько денег, однако должен был бы поинтересоваться их происхождением, а не принимать все как должное. Выходило, что муж — сообщник.
— Что же мне теперь делать? — всхлипывала ночью, лежа в постели, Галина Алексеевна.
— Отдать людям деньги.
— Откуда я их возьму? Все до копейки истратила.
— Тогда иди с повинной.
— Куда?
— В милицию, понятно.
— Думаешь, надо?
— Хуже, во всяком случае, не будет.
И так как другого выхода у нее не было, Галина Алексеевна Корыгина явилась с повинной в Главное управление внутренних дел Леноблгорисполкомов.
Правда, рассказывая следователю о своих мошеннических проделках, она пыталась приуменьшить собственную вину. Так, она заявила, что Артур Иванович существует в действительности. Они познакомились на улице. Он искал дефицитную косметику. Ему нужна была какая-то особая французская «тень» для век — он собирался ее подарить не то жене, не то любовнице. Когда Галина Алексеевна купила Артуру Ивановичу нужную косметику, он сообщил, что имеет отношение к распределению жилья, что если она желает, то пусть находит людей, берет с них деньги и передает ему.
— Я согласилась, и в этом моя вина. Я передавала Артуру Ивановичу большие суммы, себе же оставляла совсем немного — рублей сто пятьдесят — двести — то, что когда-то, как я где-то вычитала, называлось «на булавки». Позже я решила
Позже Корыгина стала уверять, что он невысокого роста, черноволосый…
У лжи короткие ноги. Следователь проверил показания Корыгиной. Все, что она рассказывала об «Артуре Ивановиче», оказалось несусветной чушью.
Корыгиной грозило лишение свободы. Но ей повезло. В связи с Международным годом женщины она попала под амнистию. Дело было прекращено. Галина Алексеевна отделалась лишь легким испугом.
Но это не послужило ей уроком. Прошло некоторое время, и она снова принялась за прежнее. «Есть возможность получить квартиру за деньги», — нашептывала на ухо людям искусительница. И опять была пущена в ход версия о всемогущем Артуре Ивановиче. Попутно Корыгина предлагала: «Могу достать через свои связи книги, мебель, устроить ребенка в детский сад…»
Потом она говорила:
— Я не знаю, чем это объяснить. Это словно какая зараза! Стоило один раз обмануть, и я уже не могла остановиться…
На этот раз Корыгина собрала обманным путем в обшей сложности 33 тысячи рублей.
И опять начались для Галины Алексеевны беспокойные дни и ночи, когда приходилось вздрагивать при каждом звонке в квартиру.
Снова она стала лихорадочно придумывать способы, как скрыться от «клиентов». И наконец придумала. Она бросила свою шикарно обставленную квартиру и устроилась дворником в другом конце города да еще со служебной жилплощадью. Как ей удалось это сделать — неизвестно, только факт, что Корыгина около двух месяцев пребывала в роли дворника в ЖЭУ № 40 Выборгского района. Когда же старший следователь прокуратуры города М. Ф. Морозова, к которой поступило дело Корыгиной, вызвала ее на допрос, то в ответ получила официальную бумагу за подписью начальника ЖЭУ № 40, который сообщал о том, что «дворник Корыгина Г. А. внезапно исчезла, даже не оформив расчета». Следователю ничего не оставалось, как объявить через органы милиции всесоюзный розыск. «Лет — около сорока. Рост — средний. Черты лица — правильные. Телосложение полноватое», — сообщалось о преступнице.
…В городе Шаартузе Таджикской ССР появилась новая жительница. Она приехала сюда с мужем и тремя детьми. Оформилась на работу в передвижную механизированную колонну. Правда, трудовую книжку не предъявила, что было явным нарушением правил. На трассе, где вела работы колонна, стоял вагончик, в котором Галина Алексеевна Корыгина (а это была она) сидела и регистрировала накладные.
Корыгина всех уверяла, что находится в бедственном положении: мол, даже молока маленькому ребенку не на что купить. Нашлась добрая душа, которая пожалела мать троих детей, вошла в ее положение. Это была инженер Людмила Михайловна. Она предложила Корыгиной денег взаймы. Галина Алексеевна жеманилась, брала небольшими суммами. Когда же долг возрос, она сказала, что у нее в Ленинграде есть мать, которая может купить для Людмилы Михайловны на эти деньги ковер. Та согласилась, тем более что ковер ей был нужен: она только что получила квартиру в кооперативном доме. Пусть же ковер из Ленинграда будет началом убранства ее нового жилья.
Прошло два месяца, в течение которых доверчивая женщина ждала ковер. Но ковра не было. Тогда она поинтересовалась, как обстоит дело с покупкой. Корыгина ответила, что все, дескать, в порядке. Куплены даже два ковра, из которых один возьмет она, Корыгина, а другой предназначен для Людмилы Михайловны, но только он оказался размером больше, чем предполагалось, и за него надо доплатить. Кроме того, есть еще ковровая дорожка размером в 15 метров, из которых Корыгина может уступить метров пять. Людмила Михайловна доплатила за ковер, дала денег и за дорожку. Таким образом, сумма долга, числящегося за Галиной Алексеевной, возросла еще больше.