По следам знакомых героев
Шрифт:
— Да, конечно, — смутился Уотсон. — Смотрите-ка! В самом деле — Молчалин. Кто бы мог подумать! Не мудрено, что я сперва его не узнал. Ведь он такой скромник. Всегда — тише воды, ниже травы. А тут… Вы только поглядите на него!
— Ну, это как раз понятно, — улыбнулся Холмс. — Здесь ведь нет ни Фамусова, ни Софьи, ни Хлестовой… Он здесь в компании сверстников, таких же молодых людей, как он сам. Лебезить особенно не перед кем. Вот он и держится не так, как обычно. Не вполне по-молчалински. Улыбается, острит… Совсем как Онегин в свои былые годы, «двойной лорнет скосясь наводит на ложи незнакомых дам».
— В самом деле, — не переставая
— Прекрасно! — отозвался Холмс. — Это нам с вами очень кстати. Давайте-ка послушаем, как они с Загорецким будут судачить на ее счет.
Войдя в ложу, где сидели Молчалин и Загорецкий, Холмс с Уотсоном скромно пристроились на креслах, расположенных за их спинами. Молчалин же и Загорецкий, нимало не смущаясь присутствием посторонних людей, довольно громко перемывали косточки бедной Татьяне.
Первую скрипку в этом диалоге двух сплетников играл Загорецкий. Молчалин же сперва только подыгрывал:
— Кто это с правой стороны В четвертой ложе? — Незнакомка. — Вы оценить ее должны. Обычно судите вы тонко И очень метко. — Недурна. — По мне, так несколько бледна. Вы не находите?Молчалин тотчас согласился:
— Конечно.Загорецкий продолжал:
— И сложена не безупречно. Но отчего умолкли вы? Зачем так скоро замолчали? Ужель боитесь суетной молвы? Молю вас, продолжайте дале. Я мненье ваше знать хочу. — Уж лучше я, пожалуй, промолчу… А впрочем, для чего таиться? Извольте, так и быть, я правду вам скажу: Унылые вот эдакие лица Отвратными я нахожу. По мне уж лучше уксус и горчица… Вы правы: словно смерть она бледна, Как ночь безлунная печальна, И, верно уж, как льдышка холодна…Загорецкий вставил:
— К тому же так провинциальна.Молчалин подхватил, все более входя в роль:
— Банальна и ненатуральна! Пряма как палка, словно жердь худа. В ней женственности нету и следа! Да и одета как-то странно, — Претенциозно и жеманно… К тому ж…Загорецкий прервал его, насмешливо улыбаясь:
— Довольно, друг мой. Тсс! Молчок! Я и не знал, что вы так с Чацким стали схожи. ОдноХолмс незаметно нажал кнопку дистанционного управления, и в тот же миг они с Уотсоном очутились в своей квартире на Бейкер-стрит.
— Ну и подлец! — негодующе произнес Уотсон.
— Вы о ком? — невинно осведомился Холмс.
— Разумеется, о Загорецком!.. Нет, каков негодяй! Сам же спровоцировал Молчалина на этот разговор, а потом сам же и выговаривать ему начал!
— Как это — спровоцировал?
— Неужто вы ничего не поняли? — кипятился Уотсон. — Да ведь если бы Загорецкий не стал его подначивать, Молчалин, быть может, совсем по-иному бы о Татьяне отозвался!
— Вы, стало быть, полагаете, что он был не вполне искренен?
— Что с вами, Холмс! — возмутился Уотсон. — «Не вполне искренен». Такого простодушия от вас я, признаться, не ожидал. Да ведь это все было сплошное лицемерие! И разве можно верить Молчалину? Если вы хотели узнать, какое впечатление Татьяна на самом деле произвела на светское общество Москвы, вам надо было кого-нибудь другого послушать. Кого угодно, только не Молчалина!
— Ну нет! — возразил Холмс. — Как раз в данном случае у меня нет оснований сожалеть, что я остановил свой выбор именно на Молчалине. То, что он сейчас говорил о Татьяне, в общем-то, довольно точно совпадает с тем, что сказано по этому поводу у Пушкина.
— Не может быть! — возмутился Уотсон.
— Представьте себе… Позвольте, я напомню вам соответствующие пушкинские строки.
Взяв со стола томик «Евгения Онегина», Холмс быстро отыскал нужное место:
«Ее находят что-то странной, Провинциальной и жеманной, И что-то бледной и худой, А впрочем очень недурной».— Это сказано о барышнях, московских сверстницах Татьяны. А вот что Пушкин говорит о том, как реагировали на ее появление в свете московские франты, представители так называемой золотой молодежи.
Перелистнув страницу, он прочел:
«Архивны юноши толпою На Таню чопорно глядят, И про нее между собою Неблагосклонно говорят».— Стало быть, сперва Татьяна не произвела на них благоприятного впечатления? — сказал Уотсон.
— Во всяком случае, она не показалась им особенно привлекательной.
— Так, может быть, как раз в этом и состоит ошибка Пушкина? — обрадовался Уотсон. — Может быть, если бы она сразу поразила их своей красотой…
— Вы полагаете, что в этом случае ее последующее появление в облике знатной дамы выглядело бы более правдоподобно? — осведомился Холмс.
— Ну конечно! — с присущей ему пылкостью отозвался Уотсон.
— Что ж, это мы с вами легко можем проверить, — сказал Холмс.
— Заложив в машину другую программу?
— Зачем? — пожал плечами Холмс. — Просто вернемся снова туда же и сами расспросим Молчалина. Поскольку вы высказали предположение, что его суждения о Татьяне были спровоцированы Загорецким, на этот раз мы постараемся побеседовать с ним без лишних свидетелей. Так сказать, тет-а-тет.