По ту сторону Стикса
Шрифт:
В этот момент Го укусил за руку толстяка, державшего его, вывернулся прямо под носом этой неповоротливой туши и припустил в сторону припаркованных машин.
Человек в костюме захохотал, обнажая ровные белые зубы:
– Ату его! Ату!
Действительно, головорезы, как свора собак, кинулись вдогонку, но было уже поздно – Го добежал до мотоцикла. Двигатель завелся, стоило только байкеру прикоснуться к машине. Он тут же вскочил в седло и тронулся с места.
Бывший байкер направлял мотоцикл прямо на банду, словно намереваясь разрезать ее пополам.
Банда кинулась врассыпную: никому не хотелось оказаться в свете фар и тем более под колесами. Но Го с совершенно звериным лицом все нарезал круги по маленькому пятачку, гоняя перед собой людишек, а особенно толстого неповоротливого Канцлера.
– Идиоты, – выплюнул лысый, вытягивая свой шест еще шире и направляясь к Го с явным намерением выбить его из седла.
Человек в светлом костюме остановил Аарона жестом руки:
– Не надо, Боз. Оставим мальчишку живым, – вынул очередную сигарету, закурил, затем спокойным шагом направился туда, где бесновался Го. Он шел с беспечностью человека, прогуливающегося в парке после сытного обеда: одна рука в кармане светлых брюк, вторая держит дымящую сигарету.
Го переехал ногу Канцлеру, заставив толстяка завизжать, а потом заругаться, и направил свой мотоцикл прямо на человека в костюме. Тот даже не сбился с шага, просто шел и шел навстречу, попыхивая сигаретой. Губы кривились в неприятной улыбке.
Мне захотелось закрыть глаза: казалось, что сейчас они столкнутся. Но внезапно Го просто упал: мотоцикл вывернулся из-под него, зарычал, взрывая колесами гравий. Затем затих.
Человек в костюме остановился и все так же расслабленно курил – в него не ударило даже камешком. Го лежал в пяти шагах с разодранным вкровь лицом и руками.
– Поднимайся. – Приказал курильщик, и от его голоса у меня по спине поползли мурашки. Даже темнокожий парень, что держал меня все это время за шиворот, неуютно поежился.
Я думал, что Го огрызнется, бросит ему в лицо гравием, кинется – все что угодно. Но байкер безропотно встал, стараясь не опираться на правую ногу, словно та была сломана. В глазах его все так же читалась ярость, но он стоял спокойно, не двигаясь, будто его пригвоздили к этому месту.
– Ну что, Фриц, теперь будешь знать, как оставлять ключи в зажигании. – Курильщик повернулся к толстяку-Канцлеру. – Неплохо он тебя отделал, а? Боже, с какими кретинами приходится иметь дело. Боз!
Он кивнул на толстяка лысому верзиле с палкой, и Аарон сразу же направился в его сторону. Канцлер попытался пятиться, но страх перед этим человеком путал ему ноги, сбивал координацию движений. В результате он упал на задницу и, едва не поскуливая, начал
– Керб, вот они, Керб! – Закричал он, едва не плача, протягивая вверх ключи. – Мальчишка сам завел.
Человек в костюме жестом остановил Аарона и снова повернулся к Го:
– Все занятней и занятней. Неплохой улов на сегодня. – Затем повернулся к лысому. – Мелюзгу сдашь Кобальту. Оружие на склад. И передай триаде, что мы хотим поговорить.
Глава 7. Тихая заводь
Пузик сидел в кресле, подобрав под себя ноги, и с аппетитом уплетал пирожки – только за ушами трещало:
– Вкусно! – Отсалютовал он куском оставшейся корочки в сторону Додо, бродившей вдоль стен и разглядывавшей развешанное на них оружие.
– Может, заберете его с собой? – предложил Фрэй из-за барабанной установки, беспечно постукивая палочками по альтам, за что удостоился мрачного взгляда от Рыбы.
– А что, я согласен – с такой кормежкой! – мальчишка взял второй пирог и с каким-то детским обожанием посмотрел на Додо.
– Когда нам можно будет вернуться обратно? – прервала идиллию Рыба.
– Вам настолько не нравится гостеприимство резервации? – Фрэй выбил торжественную дробь.
– Да пошла ваша резервация…, – девушка разразилась замысловатой многоэтажной бранью.
Мы втроем присвистнули.
– Да, господа, по сравнению с этим – мы члены кружка любителей поэзии серебряного века, – резюмировал Фрэй и несколько раз нажал на педаль, имитируя хай-хэтом аплодисменты. – Никто вас не держит – идите хоть сейчас. Пузик, проводи дам до пропускного пункта.
Девчонки вышли, настороженно оглядываясь. Мальчишка залихватски подмигнул.
Как только дверь закрылась, улыбка сползла с лица Фрэя, будто ее там никогда и не было. Шрам на лице налился кровью и превратился в безобразный рубец, пульсирующий, словно отдельное живое существо.
– Что ты знаешь об этих девицах? – Спросил он, откладывая палочки и выбираясь из-за установки.
– Ничего. Но это не они, поверь мне. Просто случайность.
– Случайность… Слишком много случайностей в последнее время. Ты мог погибнуть. – Он взял пульт и включил телевизор, висевший на стене.
– Очевидно.
– И кому ты так мешаешь? – Вопрос был обращен в пространство и явно не требовал ответа.
– Судя по всему, тем же, кому мешал Монах.
– Почему тогда не я?
– Что, гордость задело?
Хрустальные глаза Фрэя были холодны – он не был настроен переводить все в шутку.
– Просто картинка не складывается.
Звук телевизора стал громче. Выпуск вечерних новостей в самом разгаре. Не понимаю, зачем Фрэй смотрит их каждый раз. Никто не говорит ни слова о том, что происходит в резервации. Нет, они не делают вид, будто нас нет: вроде как мы существуем, но упоминать о нас неприлично. Прожигающий свою жизнь сын-бездельник, дочь-проститутка – этим не похвастаешь перед знакомыми.