Поцелуй Ехидны

Митряйкин Иван

– Вы устраивайтесь, располагайтесь, этот стол свободен.

– Нет, располагаться буду уже завтра. – Матвей поморщился, – надо еще заехать в районо к методистам, представиться, чтобы потом полегче было. Так что обустройство оставлю на потом. Матвей подхватил небольшую кожаную сумку и направился к двери. В дверях он остановился.

– Владислав Сергеич, предлагаю в негласной обстановке и в отсутствии учащихся перейти на Ты, а на брудершафт мы потом выпьем, да и за знакомства.

– Согласен, – кивнул Влад. – только на брудершафт с мужиками я не пью – у меня жена ревнивая.

Матвей засмеялся, махнул рукой и исчез за дверью.

От текущих мыслей Влада отвлекло ощущение, что он очень долго идет. По внутренним часам он уже должен был выйти к дороге. Посмотрел назад, школу не было видно. Туман опустился незаметно и стелился по низу. Верхушки деревьев еще можно было рассмотреть, а стволов с дороги уже видно не было. И самое странное, что совсем не слышно дороги, хотя даже днем в школьном шуме можно уловить гул машин. Ведь еще не поздняя ночь, всего лишь начало одиннадцатого и машины еще едут по трассе, не так конечно интенсивно, но

едут. А вот сейчас их не слышно, только туман и шум деревьев, ни птиц, ни лесных шуршаний, просто туман. Такой туман можно увидеть только в сельской местности, в городе такого нет. В городе всегда остаются дороги, тротуары, столбы, ограды и другие ориентиры. В деревне же, стоит уйти в сторону от населённого пункта и все исчезнет, утонет в густой молочной дымке. И здесь ты не можешь верить даже звукам, они очень и очень обманчивы. Влад вдруг вспомнил, что как-то в детстве, летом, он собрался на рыбалку. С вечера накапал червей, взял кусок хлеба, удочки привязал к велосипеду, завел будильник и в три часа ночи, выехал на озеро. Так называемое Лесное озеро. Оно было не далеко, доехать до леса, дальше лесом километра три, потом по полевой дороге и за вторым леском оно и будет, круглое, почти правильной формы с небольшим островком посередине. Ходили легенды что на острове бешенный клев, но никто не рисковал соваться в грязную воду с жидким противным дном. Тогда туман Влада не испугал, он смело выехал на встречу хорошему улову. И только через час, полтора, когда почти рассвело он понял, что находится в незнакомом для себя месте. Скорее всего он где-то не там свернул или наоборот проехал свой поворот и в итоге оказался у какой-то незнакомой деревни. В то время их было очень много разбросано между лесов. Небольшие, от пяти до двадцати домов деревеньки, образовавшиеся на месте хуторов, после мелиорации проведенной советским союзом. Первое время Влад был абсолютно уверен, что он самостоятельно найдет дорогу, но сам того не зная, уходил все дальше и дальше от пункта назначения. По дорогам между деревнями, потом через поля к такой знакомой водонапорной башне. Потом опять по дорогам, потом опять к башне. Башня, это же самый высокий ориентир в их деревне. Он только спустя время понял, что все башни одинаковы, в те времена их ставили около каждой фермы. Трагедия произошла, когда он попытался сократить дорогу и пробивался через заросли лебеды у одной из ферм. К тому времени он уже очень устал и только поэтому не заметил незакрытую и неогороженную яму с навозной жижей. Левая нога сорвалась вниз, он попытался удержаться за велосипед, но и тот предал его, упал и больно ударил рулем в подбородок. В глазах вспыхнули звёздочки, и он упал в яму. Жижа была густой и вонючей, не такой густой как болото, а то нашли бы его только по велосипеду, и то не сразу. Более жидкой, не засасывающей. Он выползал, подтягиваясь за траву, кочки и толстые стебли лебеды, до боли в ногтях вгрызаясь в землю там, где не было за что уцепиться. С трудом, но он вылез, отплевываясь от кисло-горькой жижи и задыхаясь, дотащил свое тело на сухое место, полежал немного тяжело дыша и его вырвало, сначала навозом которой он успел хлебнуть, потом хлебом, на который он должен был ловить рыбу, но съел по дороге. Потом еще чем-то желтым и еще более горьким чем жижа. Отплевываясь и сдерживая рвотные позывы он доковыляв с велосипедом до водокачки, крутнул вентиль и жадно припал к шлангу, долго пил воняющую резиной воду, потом разделся. Обмылся сам и попытался прополоскать одежду. За этим занятием его и обнаружила местная доярка. Испугалась, а потом заботливо помогла отмыть одежду, напоила молоком и с мимо проходящим грузовиком отправила домой. За все время бродяжничества, не много не мало, более девяти часов, он не разу не заплакал и когда трясся в кузове ЗИЛа также. И не то что бы он держался, он не хотел. Как бы внутренний голос говорил еще рано, еще не все закончилось. Но когда шафер высадил его на полевой дороге, и через поле по прямой стали различимы знакомые очертания домов, то слезы потекли сами собой, он шел, а они текли и текли. Нет он не всхлипывал, не рыдал с перебоями дыхания, они просто текли, смывая неудачный день и прекратились в метрах двухстах от дома. А дома все было по-прежнему, родители были на работе, сестра где-то бегала или помогала на работе родителям, никто его не хватился и не искал. Обычное дело убежать на целый день и вернуться поздно вечером. Влад разделся и тщательно с мылом умылся, одел чистую одежду и уснул. Разбудили его только вечером, когда семья села ужинать возле телевизора. Он никому не рассказал про происшедшее, и только иногда по ночам он просыпался в холодном поту чувствуя, как теплая вонючая жижа обволакивает тело, а снизу из глубины, за ноги кто-то хватает и тащит вниз в темноту: «Иди к нам мальчик, мы внизу, нам скучно, поиграй с нами». Вот с тех пор он и не любил туман. Сейчас туман спрятал все ориентиры и звуки. Влад тряхнул головой отгоняя воспоминания и прислушался. Странная тишина. Осторожно пошёл вперед и уперся в дерево, чертыхнулся и достал мобильный телефон, попытался включить, экран загорелся серым светом и погас. Сети в этой местности не было, и батарея высаживалась очень быстро. Засунул бесполезный гаджет в карман он нащупав ногой гравий и вышел на дорогу, огляделся пытаясь понять куда идти. Впереди вырисовался силуэт, там в тумане кто-то стоял, недалеко, шагах в трех. Видно было не очень отчетливо, но было понятно, что это человек. Влад осторожно пошел к нему навстречу.

– Добрый вечер, – начал он и осекся, это был ребенок. Высокий, очень худой, с длинными почти до колен руками, в это время здесь не должно быть никаких детей, – Мальчик ты что здесь делаешь? Тебя, наверное, ищут?

Ребенок молчал. Он подошел ближе, почти вплотную, в нос ударил кислый запах, вызывающий какие-то смутные ассоциации, от них слюна во рту стала липкой и тягучей. Влад попытался ее сглотнуть, не получилось, горло вдруг стало сухим и шершавым. Медленно поднял руку он взял его за плечо, сплошные кожа да кости, развернул, пытаясь заглянуть в лицо и отшатнулся. На лице белым туманом светились глаза, зрачки отсутствовали

совсем просто белый как бы пульсирующий белок. Страшное и отвратительное зрелище. Из уголка рта текла темная слюна и скапливалась в густые капли на подбородке, нет, не чтобы упасть, для того чтобы скатиться дальше, по шее противным ручейком под одежду.

– Мальчик, ты кто? – снова попытался Влад. – Ты со школы? Какой класс? Кто твой воспитатель? – Мальчишка зашипел, как бы силясь что-то сказать, но у него не получилось, лишь только темная слюна полетела во все стороны. Влад отшатнулся сделав шаг назад. Ребенок все так же шипя сделал один шаг вперед и потянувшись, коснулся его ладони. Прикосновение было неприятным, каким-то липким и нечистым. Влада затрясло, он отшатнулся и закрыл лицо руками, пытаясь спрятаться не от прикосновения, а скорее от запаха. Кислого запаха ямы, которая в детстве чуть не стала его могилой. Что-то влажное и холодное коснулось ладоней, это его пальцы, Влад сделал шаг назад пальцы исчезли, но ощущения прикосновения осталось. И тут тишину прорезал шум мотора, увидев сквозь пальцы свет фар, он сделал шаг в сторону пропуская автомобиль и начал оглядываться по сторонам. Никого рядом не было, ни мальчика, ни запаха, ни тумана, рядом гудела трасса, а проехавший мимо автомобиль светя белыми огнями сдавал назад. Стекло плавно опустилось и раздался знакомый голос.

– Ну и что ты стоишь посреди дороги и плачешь? Машина сломалась? Так не беда – починишь!

Влад наклонился к окну, Матвей улыбался во все тридцать два зуба за рулем тонированного минивена.

– Садись, подвезу. Только в школу заскочим, я там папку оставил.

Поляк не пил. Не то что бы здоровья не позволяло, оно то как раз позволяло. Он просто не любил, когда мозги начинают работать по-другому, не так как он привык. Почему его называли Поляком никто не знал. Он, по его же словам, не имел к Польше никакого отношения, но кто-то когда-то назвал его Поляком так и прижилось. Был он не высокий, не толстый и не плотный, а скорее пухлый или объёмный, лицо круглое, красное, из-за очков смотрели ну очень хитрые глаза, и очки этого не скрывали, а скорее подчеркивали. Жил он в старом доме который остался еще с того времени, когда на этой территории было Польша и эти земли еще не отошли к советам. Такие дома, как и дома более старой постройки можно было встретить в лесу около школы, часть пустовала, а в некоторых жили, но в основном школьные работники. Чужие здесь не селились. Он не пил и сейчас, об чем в очередной раз и пытался втолковать своему заклятому другу и соседу. Друга звали Василий, по прозвищу Борода. Борода проработал в школе всю свою сознательную, и что скрывать довольно часто бессознательную жизнь. Он считался самым старым и знающим работникам. Ходили слухи что руководство часто приглашало его к себе и советовалось с ним. Но эти слухи он же и распространял. Все знали, что вызывают его в очередной раз просто на ковер за его очередной загул и пропесочивают не слабо. Так как он после этого всегда показывал чудеса недельной трезвости и потом исчезал на пару дней, а появлялся обратно уже пахнущий совсем не фиалками.

– Я не пью и не буду, – уверенно сказал Поляк, отодвигая налитый до половины граненый стакан.

Борода хмуро на него посмотрел и сплюнул желтой от никотина слюной на немытый пол.

– Слабак ты и совсем не друг, с Бородой все пьют, а ты не пьешь. За что ты меня так не уважаешь? – это была их не первая перепалка и Поляк благоразумно промолчал. – Ну ладно не хочешь, как хочешь.

Борода коротко выдохнул и мелкими глотками выцедил водку. Взял из банки с надписью «паштет» недокуренную сигарету. Чиркнул спичку. Со вкусом затянулся.

– Ты хотя бы прикуси, – Поляк пододвинул к нему тарелку. На ней горкой возвышалась кислая капуста, лежал хлеб. Рядом на разделочной доске лежали крупные ломти варёного мяса, стояла открытая банка горчицы, из которой торчала чайная ложка.

– Новости вчера смотрел? – спросил Борода

– Международные или наши?

– Наши. Мне международные, в общем то, до одного места, – и он жестами показал до какого, – Врут ведь и у них, и у нас. Только у них про нас, а у нас про них. Так к чему я? А вот к чему, слышал, что там президенты опять придумали?

Поляк отрицательно покачал головой и помахал руками пытаясь разогнать табачный дым, поняв, что занятие это бесполезное, опустил руки и обреченно откинулся на спинку стула. Ему было неинтересно.

– Так вот у них созрел очередной шаг навстречу друг другу, в общем, как и каждый год. Представь, если бы они знали, что скоро произойдет, вот бы забегали, вот бы засуетились, – ему хотелось поговорить об этом, но Поляк не повелся. Только в глазах его появилась выражение еще большей скуки. Как при прослушивании одной и той же истории в тысячный раз.

– Я подброшу дров. – Поляк встал и в развалку вышел.

Котлы были огромные, высотой в два человеческих роста. Дровами служили нетолстые бревна, по два метра длиной. Кряхтя Поляк закинул два полена. Выглянул в закопчённое окно. Осень начала предъявлять свои права. Поднялся сильный ветер. На фоне ночного, но светлого неба верхушки деревьев изгибались, но не плавно, а как-то рывками. Немного согнуться, потом резко еще ниже, до предела, почти горизонтально и резко назад как будто испугавшись. Поляк знал, что если выйти сейчас из котельной, то можно услышать голос леса, его неравномерный шум и шепот. А если зайти поглубже и постоять некоторое время, не шевелясь то можно услышать передвижения его обитателей и их запах. И еще он знал, что после полуночи лучше не выходить за территорию школы, по крайней мере одному. Без знающих людей. Поляк с силой потер лицо ладонями. Грузно прошел в комнатку.

– Что ты хотел мне сказать?

– С чего ты решил…, – начал было Борода. Но увидел ставшими серьезными глаза Поляка, то ли вздохнул, то ли всхлипнул. Достал сигарету задумчиво ее размял, отломал фильтр бросил в банку, – что ты думаешь о новых?

– Распоряжениях?

– Нет. в первую очередь меня интересуют новые из персонала.

– А что с ними не так?

Борода рассматривал пленку которой был покрыт стол. Периодически кто-нибудь со смены протирал его, но чисто формально, и все это протирание застывало неповторимым постоянно меняющимся узором.