Под кодовым названием «Эдельвейс»
Шрифт:
«Немка из — подо Львова, — слушал Варвару Ивановну Владислав. — Молодая, красивая… Неужели та самая? А я уже и не знал, где ее разыскивать… Но возможно ли такое совпадение?!»
— Как ее зовут? — просил словно бы мимоходом.
— Кристина Бергер.
«Она!»
— Где работает?
— Я же сказала — гестаповка!
«Двое под одной крышей… Опасно… Очень неудачное сочетание… Хорошо, хоть не знают друг о друге… И хорошо, что перевели в другое место мастерскую… Стоит ли их знакомить? Нет, не стоит! Вдруг выкажут себя? Сейчас отношения между фольксдойче и местной жительницей выглядят естественно.
Словно читая его мысли, Варвара Ивановна сказала:
— Мне, товарищ Владислав, опасно с ней под одной крышей. Прямо руки вяжет.
— Что поделаешь, — пожал плечами. — Сейчас здесь квартирные вопросы решают фашисты, а не мы…
Слышно было, как на улице остановилась машина. Владислав насторожился, прислушиваясь. Варвара Ивановна тоже притихла. Щелкнули дверцы — раз, другой. Со двора долетели голоса — женский и мужской. Радостно и тонко заскулил пес.
— Вит, на место! — властно приказал по — русски женский голос. Потом — серебром — смех и щебетанье по — немецки: «Нет, нет, герр Мюллер, даже не упрашивайте. Сегодня мне, к большому сожалению, не до развлечений. Жаль, но это действительно так. Слишком утомительный день…»
Мужской голос горячо настаивал с неуклюжей, но прозрачной галантностью:
— Ну, фрейлейн Кристина, всего лишь на полчаса! В мыслях я с гордостью, как высшую награду любимого рейха, буду носить божественное ожерелье из подаренных вами роскошных, как и вы, тридцати минут…
— Нет, герр Мюллер, я должна отдохнуть, штурмбанфюрер ждет меня рано утром.
— Милая фрейлейн, сжальтесь надо мной!
— Вы шутите, господин Мюллер! А если я о вашем поведении расскажу господину штурмбанфюреру?
— Фрейлейн Кристина! Я предлагаю вам взамен другое, очень дорогое ожерелье. Я лично его конфисковал у богача — ювелира из иудеев… Слово чести немецкого офицера!
— Прикатила, — с неприкрытой неприязнью сказала Варвара Ивановна. — Я выйду, закрою за ними калитку, да и пса на цепь посажу. Эти ироды ведут себя со мной как со слугой…
«Так, теперь — спокойствие и еще раз спокойствие», — приказал себе Владислав, но переложил парабеллум из кобуры в карман. Заложил руки за спину, начал с кислым, безразличным выражением лица мерить шагами комнату. Игра…
Скрипнула дгерь, и в комнату вошла ладная немка в черной эсэсовской форме без знаков различия. За нею вышагивал взъерошенный обер — лейтенант. На нем не было ни фуражки, ни шинели. Вероятно, оставил в машине. Увидев незнакомого, старшего по званию офицера, обер — лейтенант за спиной девушки приветственно выбросил над ее узкими плечиками руку и молодцевато гаркнул:
— Хайль Гитлер!
«Она, действительно она — Марийка», — подумал Владислав, что не помешало ему отметить и другое — ее спутник, герр Мюллер, сильно подвыпил…
— Хайль! — дернулся и он, потом заложил руки за спину и застыл посреди комнаты, загородив обоим дорогу.
Немка, оказавшись межу офицерами, не растерялась.
— Чем объяснить ваше появление здесь, у меня дома, господин гауптман? — спросила холодно.
— Да, какого черта вы тут торчите? — хамовато разъяснил ее слова взъерошенный волокита.
— В этом доме, — четко ответил Владислав, — будут размещены боевые офицеры. Понятно? Очень уютное место для приятного отдыха
— А известно ли вам, что этот домик принадлежит службе безопасности? — отчеканила немка. — Вы должны немедленно… — Но неожиданно ее голос осекся, и она замолчала: только сейчас она узнала его — ее хорошего львовского знакомого, своего молодого опекуна и самого первого наставника, в то время старшего лейтенанта Алексея Маркова.
Все — прошлое и настоящее — сразу пронеслось перед глазами в стремительном калейдоскопе воспоминаний. Встревоженный Львов. Забитый людьми вокзал. Он — Алексей Марков, в каком–то вокзальном закоулке, подальше от глаз, возможно вражеских, дающий ей последние инструкции на будущее, в пограничье жизни и смерти без определенных координат во времени и пространстве. И ее «мать» из «легенды» разведчицы — настоящая фрау Бергер с настоящей дочкой Кристиной посреди узлов и чемоданов на перроне. С ними она должна была эвакуироваться, в дороге подружиться и запоминать их разговоры и воспоминания, чтобы костяк ее легенды оброс «мясом» родственных и бытовых реалий.
И сейчас снова, как на допросе у штурмбанфюрера, на ее глаза навернулись слезы — результат девичьей нетренированной реакции на страшные события, которые, казалось, непосильным грузом давят на веселую и до недавних пор беспечальную судьбу, на трепетную жажду света и безоблачного счастья юной красавицы, вчерашней третьекурсницы Киевского университета. Не разведчицы, нет, обычной студентки, которая просто выделялась на курсе в овладении немецким языком, что и предопределило ее нелегкую судьбу. И теперешние ее профессиональные знания разведчицы, как и тогда, во Львове, куда ее срочно перебросили самолетом, целиком и полностью умещались в короткие и торопливые из–за недостатка времени инструкции старшего лейтенанта Алексея Маркова. Да еще появился собственный, приобретенный в опасности опыт. И вот она, давно ожидаемая и все же такая тревожная встреча: товарищ Марков, — в полевой форме немецкого капитана, она — в черной форме эсэсовского оборотня…
— Успокойтесь, милая фрейлейн, — вдруг отозвался обер — лейтенант Мюллер. — Я никому не прощу ваших слез, хоть они и трогательны. — Он вышел вперед и, стараясь придать себе властный вид, вызывающе произнес: — Вероятно, господин гауптман решил или но–шутить, или поиздеваться над нами? В ближайшие дни мы не ждем с фронта никаких частей!
— Кто это «мы»? — Владислав вел себя не менее вызывающе, стараясь выяснить, с кем, собственно, он имеет дело, чтобы хоть как–то сориентироваться в неожиданной ситуации, — Почему вы полураздеты? Что за вид и тон? Вы пьяны, обер — лейтенант! Не болтайте лишнего, а быстренько отправляйтесь отдыхать. Я вижу встреча с патрулем была бы для вас очень не желательна…
— Ха — ха — ха! — радостно оскалился Мюллер. — Да вы хоть представляете, кто я? Могу сообщить: помощник городского коменданта. Так что позвольте взглянуть на ваши документы? Это приказ!
— О, не стоит горячиться! Пожалуйста, вот они — мои документы. Убедитесь лично, что они в абсолютном порядке…
Но едва Мюллер заглянул в офицерскую книжку Владислава, как поднял глаза — торжествующие и хищные. Спрятав документы в нагрудный карман, он с издевкой процедил: