Подкидыш

Бюснах Вильям

Это была неожиданная находка для мальчика, который уже примирился с мыслью о ночевке под открытым небом. «Очевидно, — подумал он, — сегодня удачный день для меня».

Приободрившись, он уселся у подножия дерева, облокотился о ствол и начал медленно жевать хлеб.

Среди тысячи неясных звуков подступающего вечера он уловил бой отдаленных часов. Пробило восемь ударов. Это была минута, когда те, «другие», в дортуаре ложатся в постель. Несмотря на сильную усталость, Жильбер совсем не хотел спать. Над его головой какая-то птичка выводила свои то веселые, то грустные мелодии. «Это соловей», — подумал мальчик, с удовольствием слушая

пение. Спокойный и счастливый, он в полной мере наслаждался своей свободой, которая так волновала его.

Он заснул только в девять часов, спрятавшись в шалаше, и во сне видел удивительные приключения, необычайные побеги и подвиги. В этих сновидениях то и дело возникал силуэт той женщины, которую он увидел мельком в окне кареты на углу бульвара Анфер.

Когда Жильбер проснулся, немного разбитый от первой ночи, проведенной на земле, солнце жгло сильно, и мальчик подумал, что уже очень поздно. Однако на колокольне, бой часов которой он слышал накануне, пробило только семь часов.

— Пора вставать!

С этими словами Жильбер протер глаза, расправил окоченевшие члены, вышел из своего убежища и вздрогнул: в огороде он был уже не один. Сейчас здесь паслась прекрасная белая коза, привязанная к колышку, а немного подальше какая-то женщина, согнувшись, срезала ножом маленькие зеленые пучки, наполняя ими свой передник. «Вероятно, салат», — подумал Жильбер.

Появление женщины обеспокоило его, он не знал, как поступить: снова забраться в шалаш или смело подойти к ней? Но тут проблема решилась сама собой. Козочка, заметив его, звонко заблеяла, и женщина подняла голову.

— Эй! Откуда ты взялся?

Жильбер ожидал подобного вопроса. Тем не менее у него перехватило дыхание, и он, покраснев, смог только пробормотать:

— Сударыня, я… Я ничего дурного не сделал, уверяю вас…

Но женщина, оказавшаяся старухой со сморщенным лицом, приближалась к нему с далеко не добродушным видом.

— Да, да, конечно, ты не сделал ничего дурного! Однако ты не ожидал встретить здесь меня, мой милый! Явился сюда затем, чтобы украсть молоко у Беляночки?..

— Я?! — воскликнул Жильбер с таким негодованием, что старуха немного смягчилась.

— Тогда что же ты здесь делаешь? Ты, наверное, убежал из школы?

Она подозрительно оглядела его с головы до ног. Смущенный вид мальчика, казалось, подтверждал ее предположение, и она продолжала:

— Поскорее возвращайся в свою школу, а не то я сама отведу тебя туда! Твой учитель, должно быть, Маршан?.. Хорошо, я скажу ему!..

Старуха грозила пальцем перед самым носом Жильбера, как когда-то сестра Перпетуя — с притворным гневом, которого мальчик нисколько не боялся. Вполне успокоенный таким оборотом дела, он одним прыжком перемахнул через ограду, весело и со смехом крикнув женщине:

— Прошу вас, не говорите, пожалуйста, об этом господину Маршану!..

Уф! Но все равно он испугался, когда старуха, осматривая его, остановилась глазами на синей рубахе и особенно на бляхе кожаного ремня, где большими буквами было выбито название приюта. Вероятно, старуха не умела читать.

Отбежав достаточно далеко, так что хозяйка Беляночки уже не могла его видеть, Жильбер из предосторожности снял ремень и спрятал его в карман. Но одного этого было мало. Не мешало бы отделаться и от форменной приютской блузы, по которой его мог бы опознать любой парижанин. А в Париж Жильбер надеялся вернуться в самом скором

времени!

Легко сказать, отделаться от блузы! Но как? Не мог же он остаться в одной нижней рубашке! Тогда Жильберу пришло в голову поменяться платьем с первым попавшимся плохо одетым мальчиком, который наверняка с удовольствием согласится заменить свое рваное платье почти новой теплой бумазейной [10] блузой.

Вот счастливая мысль! Жильбер даже потер руки от радости. Он поспешил выйти на менее пустынную дорогу и тут же в испуге отпрянул назад. Почти рядом, в одном из садиков, среди которых он находился, стояло какое-то огромное фантастическое существо, с поднятыми к небу руками, с раздвинутыми огромными пальцами, заключенными в широкие белые перчатки. Взлохмаченная голова была украшена черной шляпой; несоразмерно длинные ноги скрывались под какой-то полосатой юбкой.

10

Бумазе́я — плотная хлопчатобумажная ткань с начесом на одной, обычно изнаночной, стороне.

В одном из садиков стояло какое-то огромное фантастическое существо с поднятыми к небу руками.

«Что это за чудовище?» — думал Жильбер, понемногу справляясь со своим смущением и подвигаясь вперед. Приблизившись к великану, он вдруг громко рассмеялся.

Это было просто пугало. Простые палки заменяли ему руки; голова, скрывавшаяся под широкими полями шляпы, оказалась старым цветочным горшком; волосами служила спутанная пенька́ [11] ; перчатки раньше принадлежали жандарму. Тем не менее в первое мгновение пугало казалось очень страшным.

11

Пенька́ — грубое волокно из стеблей конопли.

Повнимательнее рассмотрев «чудовище», Жильбер перестал смеяться, и в его глазах, устремленных на туловище пугала, блеснул огонек: пугало было облечено в детский пиджак синего сукна, довольно потертый, полинявший от солнца, вымытый дождем, с заплатами во многих местах, но все же еще довольно крепкий.

Жильбер ощупал свою блузу и проговорил в задумчивости:

— А поменяться ли мне одеждой с этим господином? Прямо сейчас?

«Господин», судя по всему, не возражал, и мальчик от слов быстро перешел к делу.

Через некоторое время сама сестра Фелицата не сразу узнала бы Жильбера в этом маленьком оборванце, вернувшемся в Париж через Менильмонтанскую заставу. Мальчик позаботился о своем костюме и дополнил метаморфозу. Чтобы потрепанный пиджак не особенно отличался от довольно крепких панталон, он запачкал последние; чулки болтались на ногах; шнурки своих запылившихся ботинок он заменил веревочками. Волосы у мальчика были не причесаны, лицо несло печать усталости и утомления, и он без страха мог смотреть в лицо городовым, не думая о том, какое впечатление на них производит — хорошее или дурное.