Похищение воришки

Райли Алекса

“Сто, дедуля”. Лили протягивает руку. Я смотрю, как мой отец достает из кармана бумажник и протягивает ей хрустящую стодолларовую купюру.

“Какого черта?” Спрашиваю я со смехом.

“У

нас была сделка. Если бы она смогла открыть это меньше чем за пять минут, я бы дал ей сотню”.

“Я действительно думаю, что мне следует взять несколько дополнительных двадцаток, потому что я сократила время примерно на две минуты”. Она поднимает два пальца.

“Она не ошибается”. Я пожимаю плечами. Джиса заканчивает мою прическу и подходит, чтобы причесать Лили.

“Вот ты где”. Ари широкими шагами входит в столовую, как будто я пряталась, а он обыскивал весь дом в поисках меня.

“У тебя есть розовые блестки на щеках?” Я спрашиваю его.

“Подрался с блестящей пиньятой в виде единорога”.

Лили ахает. “Он не может попасть в блестящую пиньяту с единорогом”. Она прижимает руку к груди. Деньги все еще в ее крошечной ручке. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться. Бьюсь об заклад, мой муж потратил целую вечность на то, чтобы повесить эту штуку, и теперь Лили ни за что не позволит кому-либо это сделать.

“Тогда, я думаю, это украшение”. Джиза и Оливия разразились смехом.

“Мне нужно принять душ и привести себя в порядок”. Ари целует Лили в макушку. Затем он поднимает меня прямо с моего места.

“Эй,

я только что сделала ей прическу!” - кричит его мама вслед Ари, когда он уводит меня. Не то чтобы его это волновало.

“Даже не беспокойся. Он собирается ее поцеловать. Я думаю, у него проблема или что-то в этом роде”, - слышу, как Лили говорит своей бабушке.

“У меня действительно проблема”, - шепчет мне на ухо Ари. “Я уже несколько часов не пробовал свою жену”.

“Мы не можем этого допустить, не так ли?” Я поддразниваю его в ответ. “Не то чтобы я собиралась сопротивляться”. Ари пинком закрывает за нами дверь спальни, затем укладывает меня поперек нашей кровати. Его рука скользит по моему детскому животику.

“Я не думал, что получу какие-либо жалобы от своей жены”. Он наклоняется и целует меня. Я обнимаю его, не заботясь о том, что меньше чем через час у нас будет грандиозная семейная вечеринка.

“Конечно, нет. У меня стокгольмский синдром”.

“Лгунья”. Он улыбается мне в губы. “Ты любишь меня, и ты это знаешь”.

“Да”, - говорю я. Два лучших слова, которые я когда-либо произносила, когда поклялась быть его навсегда.

* * *

КОНЕЦ!