Похождения соломенной вдовы
Шрифт:
— Не могу поверить, что ты меня боишься! — прошипел самозванец мне прямо в макушку, согрев ее влажным дыханием.
— Конечно, боюсь, — промычала я. — Я до сих пор не знаю, кто ты и какого черта тебе от меня надо.
— Вот это да! — насмешливо сказал тот. — Это ведь я, Юра Туманов. Я живу у тебя на диване.
— Вот видишь, ты опять!
На улице между тем обнаружили мое исчезновение.
Раздался мат, топот и какая-то возня.
— Нас найдут, — пробормотала я. — И меня посадят в тюрьму.
— Еще бы! Ты ведь оглушила мужика и покушалась
— Я хотела только посмотреть на его зад!
Лже-Туманов затрясся от беззвучного смеха.
— Это что, твое хобби? — спросил он наконец. — Нет, правда, что ты потеряла в его штанах? Или у тебя так проявляется тоска по мужу?
Он прикусил язык, поняв, что проговорился. Я не стала кричать: «Ага!» Между нами повисло многозначительное молчание. В подвале пахло гнилой картошкой, воздух был насыщен привкусом ржавчины. Я только сейчас заметила, что изо всех сил вцепилась обеими руками в воротник его куртки.
— Если ты тоскуешь по мне, то давай поскорее вернемся домой. И не будем расстилать проклятый диван. Туманов номер два неуклюже попытался выбраться из ловушки, в которую попался по собственному недосмотру.
— Может быть, ты скажешь хотя бы, как тебя зовут? — тихо спросила я, поднимая голову.
В темноте его лицо было видно очень смутно. Сейчас здесь главенствовали запахи. В отличие от прелой вони, застоявшейся в подвале, от моего визави пахло туалетной водой, которая мне очень нравилась. Мне вообще, так это ни странно, многое в нем нравилось.
— Разве имя имеет значение? — пробормотал он.
Не знаю, как это получилось, но уже в следующее мгновение мы самозабвенно целовались, балансируя на узкой бетонной ступеньке и рискуя загреметь в темные глубины подвала, словно пара мешков с костями. Сначала я пребывала в эйфории и просто таяла от неизведанных ощущений. Пожалуй, такого со мной вообще никогда прежде не случалось. Потом в голове стали потихоньку скрестись мысли, напоминая обо всех неприятных вещах, которые были связаны с этим парнем. Не потому, что он плохо целовался, а потому, что мне безумно хотелось узнать о нем всю правду.
Меня одолевали сомнения. «Он просто использует меня. Хочет заткнуть рот. Если я потеряю от него голову, это будет ему только на руку. Он тут же примется манипулировать мной». О, я отлично знала, как происходит процесс медленного превращения пламенного влюбленного в холодного любовника. Чаще всего через стадию медленного остывания. Даже Берингов, который изо всех сил старался соответствовать идеальному образцу, время от времени выдавал что-нибудь типа: «Помолчи, деточка». Или: «Это мужское дело».
Я живо представила себе самозванца, который лежит на диване и командует: «Не подходи к телефону. Если надо, позвонят утром. Уже двенадцать ночи». Стоит только позволить мужчине лишнее, как он тут же сядет тебе на голову и свесит ноги. Я замотала головой и попыталась оттолкнуть самозванца от себя.
— Что? — спросил он непонимающе.
— Кажется, милиция уже уехала, — задыхаясь, пробормотала я.
Тот
— Значит, ты ничего не хочешь?
— Чего — ничего? Целоваться с тобой в подвале чужого дома в чужом городе? Не хочу.
— Мы сегодня же вернемся в Москву.
— Не надейся, что дома что-нибудь изменится.
Я сама почувствовала, каким мерзким стал мой тон.
Впрочем, как же может быть иначе? Он ведь по-прежнему не хочет ничего рассказывать. Значит, доверия между нами не будет. И с его стороны, как я и предполагала, это была только попытка обольщения. Просто, чтобы было удобнее. Действительно, раньше ему как-то не представлялось случая испробовать на мне свои чары. А сейчас, когда он спас меня от милиции, сам бог велел ему подсуетиться.
— Если я и позволяю тебе, как ты выразился, жить на моем диване, то только потому, что еще не пришло мое время.
— Мое тоже, — пробормотал Туманов.
Свет луны и фонарей, проникавший в подвал через крошечное окошко, освещал его лицо. Глаза сверкали, словно слюдяные кружочки. Не знаю, что он имел в виду. Может быть, угрожал.
По молчаливому согласию мы больше не задавали друг другу никаких вопросов относительно происходящего. Выбравшись из подвала, мы вышли на проспект и поймали машину. Туманов номер два велел шоферу ехать на вокзал. Словно дети, самозабвенно играющие в интересную игру, мы усердно притворялись, что не случилось ничего особенного. Я не задала ни одного вопроса, хотя мысленно перебрала их сотню. Как этот парень обнаружил нас с Тумановым в переулке? Вероятно, он следил за мной. Неужели от самой Москвы?
Но почему я не заметила его? А этот бег по переулкам?
Если он бежал следом, почему я его не слышала? Вероятно, мне было просто не до этого. Я ведь не оглядывалась назад.
Наверное, он прослушал все телефонные разговоры, узнал голос Туманова и догадался, что я поеду в Питер.
Пока я сидела в холле фирмы «Веста плюс», он летел в самолете. А может, вел слежку от самого дома и ехал со мной в одном поезде? Но зачем, зачем все это?
Глава 12
Моя записка: «Не волнуйся, ночую у, подруги» по-прежнему лежала под зеркалом и выглядела достаточно жалко. Раздеваясь, Туманов номер два смотрел на меня с затаенным ожиданием. Наверное, он рассчитывал, что диван ему сегодня раскладывать не придется. Однако я придерживалась иного мнения.
— Можешь не сверлить меня глазами, — сказала я, заворачиваясь в длинный халат. — То, что мне понравилось с тобой целоваться, еще ничего не значит.
Туманов расцвел, словно сиреневый куст под майским солнцем. Вероятно, признавшись в том, что мне понравилось с ним целоваться, я необыкновенно польстила его самолюбию. Несмотря на то, что мне зверски хотелось спать, только я погасила свет и нырнула под одеяло, сон мгновенно пропал. Вздыхая и ворочаясь, я провела полночи, и утром встала хмурая. До следующего воскресенья делать мне было нечего.