Полигон - простые желания
Шрифт:
– Вы меня не поняли. В данный момент вы все совершенно свободны. Говоря бюрократическим языком: все ваши контракты расторгнуты. Вы можете уехать отсюда и жить, как вам захочется. Документы у вас надежные, а я обеспечу вам небольшой стартовый капитал. Но я хочу создать нечто вроде фирмы, и те, кто захочет остаться, войдут в нее равноправными членами.
– А зачем это тебе нужно?
– спросила Люда.
– Ты вроде и так все делаешь, как хочешь, а мы тебе помогаем изо всех сил.
– Помогаете делать все, что я хочу. Правильная формулировка, рассмеялся я.
– Кирим, ты среди
– Не выгодно, - пожал плечами мужчина.
– Как это?
– вдруг вмешался Макс, который до сих пор активно делал вид, что не слушает наших разговоров.
– Рабам же не платят? Почему отдавать деньги выгоднее, чем не отдавать?
– Для рабов нужна охрана, кроме того, команда все равно нужна, так как рабы кораблем управлять не могут. К тому же рабы не заботятся о целости весел и других инструментов своего труда. Поломка для них - перерыв. Если же пользоваться смешанной командой, набирая гребцов-воинов-моряков, получается экономия. Платить им, конечно, нужно больше, чем простому моряку, но если прибавить систему долей, то общий результат резко склоняется в пользу отказа от рабства.
– Не понял, но поверю на слово, - улыбнулся повар.
– Но какое это отношение имеет к нам? Как специалист в своем деле, могу вас заверить: баландой я никого не кормил. Хотя некоторых толстомордых и следовало бы.
– Макс, - хохотнул Андрей, - тебе-то чем мои "девочки" насолили?
– Норвежцы говорят, что все плохие слова о человеке должны уходить в землю вместе с ним. Но эти неандертальцы "жюльен" постоянно называли "грыбы".
Внезапно Кирим хихикнул. Потом снова. И вдруг, закрыв глаза, начал трястись, тихонечко повизгивая и явно пытаясь сдержаться.
– Хорошо, что ты не украинец, - наконец выдавил он из себя.
– А кто это говорил? Не русский часом?
Теперь рассмеялись Люда с Андреем.
– Во-во! А то есть мнение, что упоминание украинского борща из уст русского нередко приводит к смерти.
Наконец дошло и до меня. Я всегда был не дураком посмеяться и с удовольствием залился добродушным реготом.
– Это еще почему?
– обиделся Макс.
– Я этого не замечал.
– Так это если борщ называть по-русски, - пояснил я между приступами смеха. Я действительно не мог спокойно смотреть на раскрасневшегося обиженного повара.
– А я на каком говорю?
– взорвался он.
– Борщ и есть борщ! Прекратите ржать!
– Так это на литературном...
– пропищала Люда. Похоже, ей было еще хуже, чем мне.
– ... а имеется в виду "народный сленг", - поддержал дочку Кирим.
– Прекратите ржать!
– зло процедил Макс, видимо, воспринявший эту шутку на свой счет.
– Кто-нибудь мне скажет, как "по-народному" будет борщ?
– Украинский борщ, - поправил я, - именно украинский борщ.
– Украинский борщ!
– рявкнул Макс. Я за ним таких талантов не замечал.
Именно этого все и ждали. Как дети на утреннике, согласно канонического текста, противно растянув
– Пе-е-ервое!
– А русский - это кацап?
– недоверчиво переспросил повар, видимо, он стал вспоминать этот анекдот.
Люда кивнула, а Андрей ради справедливости добавил:
– А украинец - хохол.
Макс вдруг стал совершенно пунцовым. Я уже подумал, что сейчас мы лишимся своего "волшебника желудков", как вдруг он рассмеялся. Выглядело это крайне интеллигентно, но длилось необычайно долго. Мы уже успели успокоиться, слазили в холодильник за "пепси" и тоником, а он все продолжал смеяться.
– Я все никак не могу привыкнуть к этим вашим национальным разборкам, проговорил он, когда наконец смог говорить внятно.
– А ты по национальности - кто?
– спросила Люда.
– Грузин, - Макс неловко улыбнулся.
Люда снова стала попискивать, а Андрей с максимально серьезной рожей спросил:
– А про "грыбы" говорил, случайно, не армянин?
Мы снова начали смеяться, а Макс опять побагровел.
– Я не думал, что у вас так развиты национальные предрассудки! Видимо, я воспользуюсь возможностью и уеду.
– Минуточку, Макс, - Кирим остановил вставшего повара, - а ты в курсе, кто по национальности Олег?
– Кто?
– Хохол, - отец Люды продолжал улыбаться.
– А Андрей - кацап. И только что они смеялись до коликов в животе над своим "национализмом". Кстати, на сами прозвища они тоже не обижаются.
– А чего на них обижаться? Я же не обижаюсь, когда меня называют грузином?
– парировал Макс, но все же сел.
– Хохол - это не национальность. Так русские издевались над прическами украинских козаков в виде единственной пряди волос на бритой голове.
– А что значит кацап?
– Ответное издевательство. Происходит от украинского "як цап", как козел. Тут имеется в виду пристрастие русских к бородам, которых украинцы не носили.
– И они после таких шуток хотят работать вместе?
– не поверил Макс.
– Не только хотим, но и будем, - сказал я и посмотрел на Андрея.
– Он пока единственный, кто согласился войти в новую фирму.
– У-у-у, хитрющий хохол!
– Андрей зверски улыбнулся.
– Может, я только и ждал момента. Недаром в народе говорят: когда москаль родился, хохол заплакал.
– Не москаль. Не надо перевирать народную мудрость, - подмигнул я Андрею.
– Знаю-знаю. Согласен. Это был жи...
– вдруг он настороженно поглядел на Луизу:
– А ты часом не еврейка?
Отставная Мадам до сих пор не принимала участия в нашем веселье. Видимо, наши национальные разногласия были ей до фени. Она смотрела на нас, как мать смотрит на расшалившихся детей.
– И эти люди называют слишком горячее обсуждение "итальянским кварталом". Вы так орете, смеетесь и ссоритесь одновременно, и так при этом размахиваете руками, что мои соотечественники могут начинать тихонько пилить вены от зависти. Что? Ах, да. Не беспокойтесь, я не еврейка. Я итальянка. Правда, у меня цыганские корни, но, по сути, это ничего не... Что с вами?