Полное собрание сочинений. Том 69. Письма 1896 г.
Шрифт:
Очень для меня интересно тоже то, что вы говорите про анархистов и их приближение к нам.2 Дай бог. Сообщите еще, что знаете про это.
Теперь о вашей книге.3 Я прочел ее и, любя и уважая вас, вам скажу всю правду. Книга не производит должного впечатления, во-первых, потому что она слишком сыра. Автор слишком живо чувствовал то, что передавал, и думал, что то же почувствуют читатели, и оттого не возбудил в читателе того чувства, которое сам испытывал. Потом, она не отделана. Много прекрасных подробностей излишних. Художественное произведение требует строгой художественной обработки,
Помогай вам бог на том пути, по которому идете.
Английский текст печатается по машинописной копии, совпадающей с печатным текстом, впервые опубликованным в книге: J. С. Kenworthy, «Tolstoy, his life and works» (Кенворти, «Толстой, его жизнь и труды»), Лондон, 1902, стр. 242—245; русский текст — по копии рукой В. Г. Черткова с чернового автографа, с поправками и окончанием рукой Толстого. В дате копии: «28 July» исправляем на: «27 июня» на основании пометки на обложке первоначального чернового автографа рукой В. Г. Черткова: «27 июня 96».
Ответ на письмо Кенворти от 13/25 июня 1896 г., в котором он жалуется на явления разложения в основанной им «Братской церкви».
1 Дорогой друг, я получил ваше очень интересное письмо, и мне очень хочется ответить вам, в особенности о преобразовании или, вернее, духовном росте, который происходит в наших друзьях «Братской церкви». Не люблю я этих названий, они слишком много обещают. Было бы хорошо, если бы при преобразовании они откинули это название.
2 В том же письме от 13/25 июня Кенворти писал об анархистском движении в Англии и о том, что оно утрачивает свой первоначальный насильственный характер.
3 Кенворти послал Толстому книгу: «The world’s last passage» («Последний мирской переход»), Кройтон, 1896, в которой он описывал смерть своего брата.
88. Е. И. Попову.
1896 г. Июня 28. Я. П.
Дорогой друг Евгений Иванович, уже больше двух недель каждый день собираюсь писать вам и, как видите, только теперь выбрал время. Писать же мне хочется затем, чтобы сказать вам, что теперь, когда та маленькая тень, которая легла на наши отношения с вами (с которой я боролся всеми силами, но которая все-таки была), уничтожилась, я чувствую, что очень люблю вас и дорожу вами. Я особенно живо почувствовал это, когда Галя1 рассказала мне про вас и про то, что вы болеете.
Разумеется, болезнь и смерть неважны для того, кого они посещают, и то неважны в те минуты, которые не непрерывно длятся, когда сознаешь всю свою жизнь; но для других, для любви других людей, и болезнь и смерть близких людей важны, как важно всякое великое дело, совершаемое близким человеком; и важно свое участие в нем.
А участие в нем наше в том, чтобы бороться с болезнью наших близких и отдалять их смерть, сколько можем. Смысл нашей жизни — дело божье, и продлить жизнь и дать здоровье — возможность наибольшего труда не себе, а работникам, есть тоже дело божье.
И потому мне хотелось бы, чтобы вы поехали в Самару на кумыс.
Я всё занят изложением веры. Нехорошо, но все-таки знаю, что нужно это делать, и ничего не позволяю себе делать другого, и делаю. Стараюсь, главное, не выдумывать, не распределять и, кажется, подвигаюсь в этом смысле.
Чем больше живу, тем яснее вижу ту страшную нужду, в свете и ту власть тьмы, обуявшую мир, и всё больше чувствую, как велика жатва, и как мало делателей, и какой я ленивый делатель, и молю господина жатвы, чтобы выслал больше.
На душе у меня довольно хорошо. Всё яснее чувствую приближение смерти, и хорошо.
Целую вас.
28 июня 96 (Ясная Поляна).
Печатается по рукописной копии рукою В. Г. Черткова. Впервые опубликовано в «Письмах Л. Н. Толстого», под ред. П. А. Сергеенко, I, 1910, № 196, стр. 251—252.
1 Анна Константиновна Черткова. Е. И. Попов жил в это время в имении Чертковых Ржевск Воронежской губ.
2 Алексей Алексеевич Бибиков (1837—1914), помещик Чернского уезда Тульской губ. В 1878—1884 гг. был управляющим самарским имением Толстого, а после жил невдалеке от хутора Толстого на арендованной им казенной земле.
* 89. И. М. Трегубову.
1896 г. Июня 28. Я. П.
Дорогой Иван Михайлович,
Получил ваше письмо, но не отвечаю на него, потому что оно так неважно в сравнении с тем, что хочется написать вам о вашем последнем письме исключительно к Владимиру Григорьевичу.
Одно, главное, хочется сказать, это то, что не надо отчаиваться, — что грех ваш удесятеряется, если вы отчаиваетесь.
А чтобы не отчаиваться надо помнить две вещи:
1) Что грех, который мучит вас, мучит не вас одних, а всех нас. Мы все в той или другой форме рабствуем этому греху, т. е. отдаемся ему (первый — я). И если та форма, в которой вами овладевает грех, кажется вам особенно отвратительна, то не забывайте, что грех во всех видах одинаково отвратителен и одинаково и гадок и простителен перед богом.
Вы говорите: «если он есть». Да как же ему не быть, когда есть я и — в таком зависимом положении, в котором я нахожусь.
Смешное сравнение, но оно выражает то, что хочу сказать: я вхожу в здание, в конюшню, и вижу лошадей, запертых по стойлам и с подложенным кормом, подстилкой; неужели можно усумниться, если бы я и сам был лошадь, в том, что есть существо, которое устроило конюшню, приготовило корм, а главное, заперло лошадей? Можно никогда не видать этого хозяина и верить без сомнения, что он есть. Правда, что лошадь будет воображать, что хозяин этот тоже лошадь; а от этого предположения в представлении о хозяине произойдет путаница; но то, что хозяин есть, и любящий лошадей хозяин, и что-то на них или ими делающий, в этом уже не может быть сомнения.