Помолвка с плачущим ангелом
Шрифт:
Я встала и первым делом направилась в ванную. Очень хотелось постоять под горячим душем. Увидев собственную белую ванну, я едва не хлопнулась в обморок, вспомнив другую, такую же.
Чуть ли не силком я заставила себя подойти поближе и включить краны. На руку потекла приятная теплая струя. Это меня успокоило.
– У тебя все в порядке? – просунула голову в дверь Зинка. – Помощь не требуется?
– Нет, спасибо, – поблагодарила я, и она тут же исчезла.
Я посмотрела на себя в зеркало. Отеки и синяки стали менее заметны, зато под глазами залегли темные тени. И еще – я,
Зинка поджидала меня на кухне. На столе уже стоял чай. Она даже откопала где-то в недрах моих шкафов весьма приличное печенье.
– Только хлеба у тебя нет, – развела она руками.
– Ладно, обойдемся пока, а к обеду я схожу, куплю.
Чай был горячим и сладким. Я с удовольствием выпила целую чашку и принялась за вторую.
– Ты обещала мне рассказать, как ты меня отыскала, – напомнила я.
– Да рассказывать-то в общем нечего, – пожала плечами Зинка. – Когда ты меня выставила из дома твоей тетки, я, естественно, никуда не пошла, а сразу же вернулась. И, как оказалось, не зря. Когда тот тип вылез из джипа и стал подкрадываться к тебе сзади, я едва не заорала, но было поздно. Ты попалась, как глупая канарейка. Он что-то вколол тебе в руку, а потом затолкал в машину. После этого позвонил по сотовому, и часа через три подкатил грузовик, «Газель», кажется. Все это время я молилась, чтобы твоя тетка не вернулась раньше времени. Сидела, как на иголках. Но пронесло. Из второй машины выбрались трое и пошли в дом, а я тем временем залезла в кузов. У них там такая лавка клевая, я под нее забилась, там и просидела. Они жмуров своих собрали, свалили в кузов, тряпками какими-то забросали. Сами сели в джип, а я осталась с этими. Ну, мне-то не привыкать, так что доехала почти с комфортом.
– Как же ты рискнула? Ведь тебя в любую минуту могли обнаружить?
– Но ведь не обнаружили? Значит, и говорить не о чем. Слушай дальше. Приехали они прямиком в эту психушку. Сразу вылезти я не смогла: машина стояла во дворе до темноты, а потом ее загнали в гараж, разгрузили – и порядок. Вот только куда тебя уволокли, я не заметила. Пришлось повозиться несколько дней, ты уж извини.
– Я вообще удивляюсь, как ты смогла меня найти.
– Это ерунда. Мужик, он и в Африке мужик. А ты не смотри, что я тощая и маленькая. Козлы вроде этих очень малолеток уважают, и главное, им в голову не приходит опасаться таких, как я.
– Значит, ты… – я не могла заставить себя произнести то, что подумала, глядя на этого полуребенка с острой жалостью.
Она вдруг разозлилась.
– Ну чего глаза-то округлила? Да, я с ними трахалась, но другого выхода не было. И вообще, не думай об этом. Там, на кладбище, и не такое бывало.
– Прости меня, Зина. И… спасибо.
– Отвянь. В общем, я тебе все рассказала, остались детали, но они к делу отношения не имеют. Я только так и не въехала, кто такой этот Юрий Яковлевич?
– Какой Юрий Яковлевич? – не поняла я.
– Ну этот, которого твоя подружка пристрелила. Она мне чуть всю малину не испортила. Я
– Она, наверное, тебе и вправду не поверила. История-то дикая. А доктор Еремин, имя и отчество его я не знала, это, похоже, тот самый человек, который затеял весь этот кошмар, убил Сашу, деда Аркадия и еще одну очень хорошую женщину.
Я вкратце все рассказала Зинке.
– Вот сволочь, – проговорила она, когда я закончила.
– Точно, – подтвердила я. – Надо будет позвонить Кирсанову и рассказать ему, что и как. Ему тоже досталось. И, как знать, если бы не мое любопытство, сидеть бы ему в тюрьме до конца своих дней. Теперь он снова сможет вздохнуть свободно.
– Не думаю, – покачала головой Зинка.
– Это как?
– Я не очень-то поняла, но подруга твоя просила передать по поводу какого-то лекарства, которое принимает его сын.
– Да? – В моей душе зашевелилось беспокойство.
– В общем, она узнала – это лекарство от СПИДа. То есть, не лекарство – это ведь, кажется, не лечится, но вроде бы немного помогает.
Я потеряла дар речи и несколько минут сидела, молча уставившись в стену. Так вот в чем дело. Именно этим и шантажировала Андрея Саша. Просочись такая сенсация в прессу – и его карьере конец. Хотя какая уж тут карьера…
– Ты что, плачешь? – испугалась Зинка.
Я не заметила, что по моему лицу текут слезы. Я смахнула их ладонью и помотала головой.
– Знаешь, – сказала я, улыбаясь через силу, – Кирсанову мы пока звонить не будем. Я сейчас схожу за хлебом, заодно немного прогуляюсь, а потом мы решим, что делать дальше.
Зинка вознамерилась пойти со мной, но мне нужно было побыть одной какое-то время, и она нехотя согласилась.
Одинокая прогулка не пошла мне на пользу. Мне не стало легче. Казалось бы, все мои несчастья закончились со смертью Еремина. Оставалось только поскорее избавиться от неприятных воспоминаний и снова зажить прежней жизнью. Но что-то мешало…
Я задумчиво вошла в подъезд и поплелась вверх по лестнице. Свое состояние я могла объяснить только одним – я страшно устала. Вот отдохну, приду в себя, и все будет хорошо. От этой мысли я повеселела.
Проходя мимо почтового ящика, я машинально бросила на него взгляд. Кто знает, почему я это сделала. Уже много лет, кроме рекламных газет и прочей ерунды, в нем ничего не водилось.
Однако в этот раз все было иначе. Я заметила что-то белое, очень похожее на конверт, и удивленно остановилась.
Ключ от ящика я давным-давно потеряла, но погнутая металлическая дверца открывалась, что называется, одним пальцем.
Она распахнулась от небольшого усилия, и к моим ногам высыпался ворох газет, накрыв письмо.
Я наклонилась, собрала газеты и повертела в руках белый конверт. На нем стояло мое имя и адрес, но почерк был мне незнаком, а в графе отправителя стоял жирный прочерк.
«Что за шутки?» – подумала я устало.
Бросив газеты на подоконник, я стала подниматься по лестнице, разглядывая загадочное послание. В конце концов я не выдержала и вскрыла конверт прямо на лестнице, сунув под мышку пакет с хлебом.