Помощники
Шрифт:
— Будешь, говори… будешь?
— Не буду, — пискляво отвечал Минька.
Тогда, погрозив поверженному противнику сразу двумя кулаками, Павлик отпустил его. Строго спросил:
— Хочешь мириться?
— Хочу, — поспешно ответил посрамлённый Минька. Освободив руку из кожаной боксёрской перчатки, он размазывал по щекам слёзы.
Павлик оттопырил мизинец на правой руке, как крючком зацепил им палец бывшего противника и стал трясти его руку.
— Мирись, мирись и больше не дерись. — И для подтверждения этого торжественного условия в последний раз спросил: — Не будешь, Минька? Ага?
— Ага, —
У Павлика расширились глаза.
— Какой Алик?
— Такой… никакой… — ещё больше обидевшись, проговорил мальчишка.
— А почему… почему ты в этих?.. — указал Павлик на боксёрские перчатки.
— «Почему»!.. — передразнил его Алик. — Потому, что мне их Минька дал подержать. Он червей копает. Мы с ним рыбу пойдём ловить.
Павлик не знал, что сказать и что делать. Упавшим голосом спросил:
— Ты Миньке расскажешь?
— А то не расскажу, что ли?! Сейчас и скажу.
И Алик скрылся за углом дома.
С этой минуты Павлик считал себя совсем пропащим. Минька и без того, по словам Вовки, драчун, а тут ещё, конечно, вступится за своего товарища. «Ага, — скажет, — попался, хуторской! Будешь знать, как наших бить!»
Павлик пошёл домой, а там мать мыла пол и зашумела на него:
— Куда лезешь?! Не видишь, — вода. Иди, иди, гуляй! Нечего тут…
И ему опять пришлось пойти на крыльцо. Выбежать бы вон на тот бугор и посмотреть, что сейчас в городе ломают, а нельзя. Вдруг Минька с Аликом налетят — от двоих ни за что не отбиться.
Но если бы Павлик слышал, о чём в эти минуты говорили Алик и Минька, настроение у него было бы совсем другое.
— Не связывайся, Минька, с ним, — предупреждал Алик своего дружка. — Он вон какой, меня сразу сшиб.
Вовка сказал, что он тихий, а он, наверно, тихоней только прикидывается. Никому теперь покоя не даст. Приехал… ждали его… нужен очень… — всхлипывал Алик. — Без него как хорошо было…
Минька задумался. Если Алик жалуется, если у него слёзы выступили, — значит, действительно дело плохо. Силу Алика Минька знал. Не раз боролись и в боксе состязались, и чаще всего побеждал всё-таки Алик. А этот, новенький, его сразу свалил.
И Минька решил: значит, надо быть с ним по-хорошему. А если он такой сильный и смелый, то прямая выгода им дружить. Тогда они никого не будут бояться.
— Давай на его долю червей накопаем, — сказал Минька. — И позовём с собой рыбу ловить. Дадим ему самую лучшую удочку. Может, он тогда ничего…
— Да, а если опять полезет? — побаивался Алик.
— А мы с ним поговорим.
Вскоре черви были накопаны. Много набрали их, целую банку из-под консервов. И пошли.
— Вон он сидит, высматривает, — выглянув из-за угла дома, с опаской шепнул Алик.
Минька прищурил глаза и из-за плеча товарища с минуту пристально наблюдал за новичком. Вид его не предвещал ничего хорошего. Хмурый, насупленный сидит. Злой, наверно.
Надо было что-то предпринять, делать первые шаги к сближению.
— Мальчик, а мальчик… Хочешь с нами рыбу ловить? — придавая голосу самую искреннюю задушевность, предложил Минька. — Мы с Аликом и для тебя червей накопали. Вон сколько, смотри! — издали показал он банку.
«Вот он, Минька-то!»
К удивлению Павлика,
Павлик довериться не мог. Он за всю свою жизнь ни разу ещё не ловил рыбу и с удовольствием побежал бы на Волгу, но за это можно было дорого поплатиться. Может, они это придумали, чтобы только увести его с собой и где-нибудь там расправиться. Думают, он дурак и пойдёт.
— Пойдёшь, а? — спрашивал Минька.
— Не пойду, — буркнул Павлик.
Удручённые неудачей и неясностью своих будущих отношений с несговорчивым новичком, Алик и Минька пошли посоветоваться с Вовкой.
И Вовка их помирил. Оказалось, что все они — просто хорошие ребята. Павлик очутился в кругу новых товарищей, и дни полетели — ни на каких тормозах не удержишь!
— Павлик!.. Павлик!.. — рано утром кричали ему под окном ребята. — Скорей выходи!
И он выбегал к ним, зная, что весь день до самых потёмок будет заполнен интересными событиями и делами.
3. КАКИМ БУДЕТ МОРЕ?
Однажды случилось так.
— А я что узнал! — тараща и без того большие глаза, загадочно шепнул Вовка.
— Что? — тоже перейдя на шёпот и так же тараща глаза, переспросил Павлик.
— Вчера вечером дядя Петя к нам приходил. До самой ночи сидел, разговаривал. А я будто сплю, а сам всё до капельки слышал. Знаешь, дядя Петя что говорит?
— А какой дядя Петя?
— «Какой, какой…»! — досадливо шмыгнул носом Вовка. — Зинкин отец. Зинки-ябеды… Ну, какая вчера коленку расшибла, а на меня потом жаловалась. Говорит, я толкнул. А я толкал?.. Вон Минька видел. Толкал я её? Скажи, Минька, толкал? — приставал он к своему дружку.
Стараясь отодрать щепочку от тесовой обшивки крыльца, Минька нехотя отозвался:
— Ничего не толкал. Один раз пихнул только. А она сама и упала… Ты про мел ему расскажи, — напомнил он.
— Ага… — взволнованно подхватил Вовка. — Знаешь, что может быть?.. Перекроют плотиной Волгу, начнёт разливаться море, а вода возьмёт и просочится под землю. Вся до капельки просочится. Видал?
— Почему это? — удивился Павлик.
— Потому, что мел попадётся ей. А мел — он, знаешь… Он всю воду впитает в себя, — пояснял Вовка.
— Выдумал ты, — усомнился Павлик.
— Подумаешь, выдумал! Чего мне выдумывать! Дядя Петя так говорил… Ты на Волге меловые горы видал? А я видел. И под землёй, может, мел лежит. Вот и получится, что никакого моря не будет. Видал?
В разговоре с Вовкиным отцом дядя Петя (отец Зинки-ябеды) говорил не совсем так. Он сказал, что часть волжской воды может просочиться под землю, если в местах затопления окажется мел. Эти слова Вовка истолковал по-своему. А если вся вода уйдёт, что тогда?.. Что тогда, — ни Павлик, ни Минька не знали; и эта опасность путала все их планы. А они собирались заготовить целую флотилию бумажных кораблей, чтобы пускать их плавать по новому морю. Минька с Аликом собрали ворох газет и уже облюбовали место для мастерской у Павлика под крыльцом.