Попытка говорить 2. Дорога человека

Нейтак Анатолий Михайлович

Хватит! Сколько можно? Пора бы уже перестать считать старого высшего мага априори враждебным. Куда вероятнее (и приятнее) считать, что он просто-напросто равнодушен. Почему он должен отказываться отвечать на вопрос об Арфе? У него ровно столько же причин для отказа, сколько и для согласия. Незачем трепетать перед воображаемыми преградами, мне и преград реальных больше чем достаточно!

Накручивая себя подобным образом, я подлетел к якорю входа вплотную и, сделав вокруг кометы небольшую петлю, обнаружил сам вход. На боку "фасолины", на плоском ледяном зеркале и отчасти в его глубине, лежали

извивы сияющей черноты. Вместе они составляли сложную асимметричную фигуру, окружённую группами мистических знаков, расшифровать смысл которых моё ламуомогло лишь очень приблизительно.

Да-да, знаю, что слова "сияние" и "чернота" плохо сочетаются друг с другом. Но против фактов не попрёшь: фигура и знаки вокруг неё, нанесенные на поразительно прозрачный лёд, сияли от вложенной в них энергии, будучи чернее сажи.

Интересно, как был достигнут подобный эффект? Ведь вокруг – Лепесток, не допускающий существования Мрака как отдельной силы, здесь темнота является отсутствием света и не более того. Выходит, фигура нарушает физико-магические законы Лепестка? Законы риллу?

Выходит, так…

Я зашипел сам на себя, досадуя и язвя. Ну сколько можно топтаться у порога? Прекращай страдать фигнёй, Рин Бродяга, входи уже!

Подлетев к зеркалу, я коснулся контура активации в самом центре магической фигуры. Уж его-то опознать моё ламуомогло. Пространство вокруг меня ожило, наполняясь уже знакомым чёрным сиянием, меняясь, вовлекая меня в процесс переноса. И должен заметить, что ранее я не был свидетелем такой работы с континуумом. Переход на Шёпот Тумана или спуск на "лифте" из резиденции Мастера Обменов напоминали происходящее скорее ассоциативно, чем чем-то конкретным. Если этот вход сотворил Неклюд…

Бомм!

Как будто курок взвели: сначала сравнительно долгое движение в одну сторону, потом резкий, неразличимый для глаз рывок – и вот уже выстрел. Область пространства, словно по трафарету обведённая чёрным сиянием и изменённая им, накопила достаточно энергии для резкого фазового перехода.

Проще говоря, меня выдернуло из Лепестка, забрасывая…

А куда, интересно?

Осмотревшись, я обнаружил себя стоящим на лишённой ограждения каменной площадке, обрывающейся в пропасть, заполненную зеленоватым туманом. Впрочем, туман был не только внизу, но и слева, и справа, и наверху, и даже позади. Похоже (если мои чувства не обманывают меня), я стоял на верхушке громадной как скала колонны в месте, оставляющем смутное ощущение очень, очень, оченьбольшого места – куда там любым пещерам!

Вопрос: откуда берётся освещение? Сотворив несколько заклятий познания, я убедился в справедливости первоначальной догадки: туман переизлучал в видимом спектре те крохи энергии, которые доставались ему от проходящих сквозь него токов магического фона.

К слову, уровень этого самого фона оказался необычайно велик. Если бы сырая магия была так же вредна, как радиация, меня спасло бы только немедленное помещение в свинцовый гроб с полуметровыми стенками. Но так как Зеркало Ночи благополучно отсекало избыток внешней Силы, я даже не заметил повышенного магического фона, пока не провёл

соответствующие измерения. Любопытно, зачем нужно столько энергии? Откуда она берётся и на что тратится?

И кемтратится?

Вопрос естественным образом привёл меня к поиску в окружающем пространстве источников ментального "шума". Почти сразу выяснилось, что мыслящих существ в ближайших окрестностях не так много, но зато каждое имеет разум куда "сильнее" человеческого. Точнее говоря, сравнительная мощность мысленных импульсов местных жителей и двуногих беспёрых созданий с плоскими ногтями не льстила людям. Многие аборигены излучали, как сотня человек разом. Ну а некоторые (немногие) превосходили в этом смысле многотысячные толпы.

Попытка подключиться к их мыслям походила на прогулку по рынку меж рядов, торгующих записями музыки: каждый торговец старается включить хит позабористей и погромче, а всё вместе превращается в жуткую какофонию…

Тут же выяснилось, что моя активность не осталась не замеченной. С внушительным хлопком неподалёку появилось висящее прямо в воздухе громадное создание. Есть у Борхеса фраза, которая меня в своё время нешуточно восхитила: "У некоторых драконов нет крыльев, и они летают просто так". Что тут скажешь? Я бы назвал появившееся создание драконом, летающим по указанному принципу, если бы не два больших "но".

Во-первых, даже для китайского дракона оно было слишком тонким и длинным. Фактически, настолько длинным, что (как я выяснил позже) измерять его длину следовало в сотнях метров – это при максимальной толщине туловища около полуметра. Во-вторых, у любого уважающего себя дракона, даже если природа обделила его крыльями, должны быть чешуя, четыре лапы и глаза. Но ничего этого у создания не имелось. Больше всего оно походило на громадную, сверхдлинную, слизистую на вид резинку.

Ну, или – ладно уж, раз само напрашивается – на колоссального червяка.

Разумеется, червяки, даже гигантские, не обладают разумом, значительно превосходящим человеческий (нервная система этого аборигена или то, что заменяет её, наверняка весит тонны при сопоставимой удельной эффективности – иначе трудно объяснить, почему он "шумит" в ментале, как нехилая такая толпа). Сверх того, червяки не умеют летать и не владеют магией. Поэтому я испытал при изучении этого создания лёгкий когнитивный диссонанс.

"Ага", – громыхнул у меня в голове "голос", окрашенный оттенком лёгкой иронии. "Крошка не боится и даже не брезгует. Приятно".

"Меня зовут Рин Бродяга. А как называть тебя?"

"Хм. Простоты ради зови Блюстителем".

"Рад знакомству".

"Рад? А ведь верно. Хо! Ну, кого или что ты ищешь здесь, Рин Бродяга?"

"Высшего посвящённого Пустоты, прозванного среди мне подобных Неклюдом".

Во время мысленной беседы Блюститель постоянно изгибался, формируя в тумане из собственного тела трёхмерные знаки – точнее, целые последовательности знаков. Ламуоне очень хорошо помогало мне расшифровывать их, слишком уж чужда оказалась совокупность смыслов. Однако не подлежало сомнению: разговаривая со мной, Блюститель одновременно творит весьма заковыристую магию при помощи жестов.