Пора предательства
Шрифт:
Однако другой, более расчетливой частью рассудка Дьюранд уже прикидывал, чем Ламорик будет кормить войско. По пепелищу далеко не уйдешь, а времени снаряжать обозы с солониной нет.
Он поморщился, снова увидев на тракте отвратительные останки. Хотя от него до темных силуэтов на дереве было шагов двадцать-тридцать, да еще и дождь стоял стеной, даже отсюда было видно, сколько же на них крови. Дьюранд хотел было пришпорить коня, чтобы тот быстрее скакал мимо места казни, но Бледный внезапно заартачился, остановился,
Поглаживая мускулистую шею Бледного, Дьюранд поднялся в стременах, чтобы получше рассмотреть склон над дорогой и подножие бука. Вокруг дерева сновали низкие тени.
Собаки. Целая свора поджарых псов, слюнявящих и лижущих свисающие ноги трупов. Один здоровенный волкодав бросался передними лапами на толстый ствол.
Дьюранду не понравилась мысль о том, чтобы привлечь внимание оголодавшей своры к живой добыче.
— Пусть себе жрут спокойно, — пробормотал он — и пустил Бледного в объезд дороги по полям.
Однако едва конь вскарабкался на склон над дорогой, псы повели длинными мордами в его сторону, губы их скривились в подобии самых что ни на есть человеческих ухмылок.
Дьюранд застыл в седле над трактом, и в этот миг в поле зрения появился еще один всадник в насквозь мокром синем плаще. По тракту вслед за Дьюрандом шлепал по воде мальчик на ослике. Лицо мальчика было не видно под капюшоном.
Дьюранд и псы заметили путника одновременно. Все головы — собачьи и человеческая — качнулись в ту сторону.
— Сюда! — позвал Дьюранд. — Скорей!
Свора уже рванулась с места. В то самое мгновение, как первый из нападающих псов налетел на ослика, Дьюранд ухватил всадника за руку и вздернул его с дороги.
Чуть не сломав ребра от резкого разворота, он усадил мальчишку на спину Бледного позади себя и погнал коня во весь опор.
Стая зарычала, окружив еще брыкающегося ослика. Скоро сплошной клубок гибких поджарых тел и бешено брыкающихся копыт скрылся во тьме.
Они мчались галопом столько, сколько Дьюранд был в состоянии выдержать. Походка у Бледного была неровная, дерганая, как у медведя. В конце концов в каком-то вытоптанном поле Дьюранд просто-напросто свалился на шею коня.
Как же больно! Мысли путались, глаза заволокла пелена.
— Дьюранд! — раздался тихий голос незнакомца у него за спиной. Но это был не мальчик, нет — Дорвен. Ее теплое дыхание касалось его шеи.
— Дыши, — прошептала она.
Дьюранд вздрогнул и обернулся. Внезапно он всем — спиной, бедрами, ногами — ощутил прижимающееся к нему женское тело. Дорвен была одета в мужское сюрко, плащ и рубаху. Капли дождя дрожали у нее на щеках. На губах. Что она тут делает?
Впереди меж холмов раздавалось клокотание какого-то
— Туда. Бледному нужна вода.
После следующего подъема взорам их открылась мелкая речушка, сейчас разбухшая от дождя.
Дьюранд как мог сполз с седла и замер на четвереньках, дожидаясь, пока мироздание перестанет качаться.
Дорвен хлопотала вокруг, проворная, точно белка.
Он протянул руку и поймал ее за рукав.
— Зачем? Откуда ты здесь?
— А кто сам рванулся не пойми куда и зачем?
От ее улыбки у Дьюранда перехватило дыхание.
— Ты должна вернуться.
— Я оставила Альмору с мудрыми женщинами. И я непременно должна выяснить, что с моим братом.
— Тебя убьют.
Мироздание наконец перестало вертеться. Дьюранд решил, что глоток холодной воды прояснит мозги. Надо хорошенько подумать. Сверкающая вода бежала меж зеленых тростников. Несколько плоских камней образовывали брод. Дьюранд погрузил сложенные чашей руки в зеркальную гладь, поднес к губам…
— Стой!
Дорвен схватила его за плечи. Дьюранд опрокинулся в ледяную воду.
Сломанные кости взвыли, точно он рухнул на землю с крыши высокого дома. Дьюранд поспешно выскочил на берег.
— Владыка Судеб! — прошипел он.
Дьюранд показывала на заросли тростника выше по течению. Сквозь клубы сверкающего тумана Дьюранд разглядел что-то бледное, вытянутое. Рядом еще. И еще. Видно было, что с одного конца бледный силуэт раздваивается.
— Прах побери!
Дорвен сидела на берегу, поджав колени, обтянутые длинными мужскими чулками.
— Кто-то специально привязал трупы там, в камышах, выше брода.
Дьюранд смотрел, как колышутся под водой руки, похожие на бледных длинных рыб.
— Болиголов дорог, а мертвецы дешевы.
Дорвен не отшатнулась.
— Во владениях моего брата жила одна женщина. У семьи ее мужа был колодец за домом, но ее все равно заставляли ходить по воду в деревню — с добрые пол-лиги. А потом у них опоросилась свинья. Так эта женщина передушила их — одного за другим — и кинула в колодец. Морин велел ее повесить.
Дьюранд перевел взгляд прищуренных глаз с серых трупов на серые небеса впереди.
— Ты должна вернуться. А я должен догнать Ламорика. Должен до исхода дня добраться до реки Рашс.
Нельзя же везти Дорвен в этот кошмар!
Дорвен выпрямилась очень прямо под мокрым синим плащом. Волосы у нее рассыпались длинными прядями.
— Сэр Дьюранд, мы в пяти лигах от города моего мужа. Вы отправите меня назад на Бледном? Или мне идти пешком? Вам же до наступления ночи предстоит преодолеть еще десять лиг.
Дьюранд зажмурился, на миг представив себе, что будет, если он опоздает — и найдет обугленное поле, усеянное телами убитых и втоптанными в грязь знаменами.
— Сплошное безумие.