Порок и добродетель (Звонок из преисподней)
Шрифт:
– Ой, бабушка, какие большие у тебя глаза!
– Чтобы наконец-то лучше тебя разглядеть!
Дразнящая улыбка исчезла. Она снова сменила роль.
– Ах, мой дорогой! Ты расстроен, правда? – Она опять протянула к нему руки. – Тебе нужно было просто прийти ко мне и попросить объясниться относительно всего того ужасного, что наговорила Кэролайн…
– Уже поздно объясняться, мне нужна Дженни. Где она, мама? Что ты с ней сделала?
– Сделала с кем, дорогой? – Тоном она давала понять, что никак не возьмет в толк,
– Дженни – мой ребенок, а вовсе не Поля Шамбрена. Я ее видел, мама, так что я это знаю, – как, впрочем, и ты. Иначе зачем тебе было бы ее красть?
На лице леди Эстер отразилась та боль, которую она испытывала, когда он употреблял, как она считала, неподобающие выражения.
– Не знаю, что ты имеешь в виду под этим словом, но могу тебя уверить, что я не крала никого и ничего.
– Разумеется. Маркус Левин сделал это за тебя.
– Я много лет не видела Маркуса Левина.
– Это как же? Он что, отчитывался перед тобой по телефону?
– Вот что. – Она тихо вздохнула, как бы начиная соображать. – Теперь я вижу. Ты все еще под действием пьяных бредней твоей жены.
– Кэролайн сказала правду. Поэтому я и уехал. Подумать. О тебе – и о себе. И главное – о нас.
– Я всегда думаю только о тебе, – просто сказала мать.
Ее улыбка благословляла его. Теперь в ней появилась снисходительность. Глупый мальчик, говорила она. Я же твоя мать! Мать, которая обожает тебя и которая не сделает ничего, что может повредить ее дорогому сыну.
– Слишком поздно, мама. Я знаю. Ты снова подставила Джулию, так? Хотела собрать на нее досье и объявить ее негодной матерью, чтобы можно было забрать Дженни, когда сочтешь нужным. Вот только когда я сбежал, у тебя лопнуло терпение. Ты должна была наказать Джулию, верно?
На этот раз последовал нетерпеливый жест.
– Ну что ты, Брэд! – То, что она назвала его по имени, служило первым предупреждением. – Никогда в жизни не приходилось слышать подобной чепухи!
– Тут ты права, что глупо, то глупо. На этот раз ты сделала ошибку. Дженни не такая девочка, которая пойдет с незнакомым человеком, ты забыла, кто ее мать.
– Не знаю и знать не хочу, – нетерпеливо перебила его леди Эстер. – Я забочусь лишь о тебе. Почему ты сбежал? Почему не пришел ко мне?
– После того, что рассказала Кэролайн, мне меньше всего хотелось идти к тебе.
– Ты хочешь сказать, что поверил россказням этой пьяной идиотки? – Глубокая обида боролась с недоверием.
– Кэролайн оказала мне услугу, рассказав правду, показав, во что я превращался, почти превратился, по сути дела. В твою заводную игрушку!
– Я не стану отрицать, что жила только для тебя.
– Неправда, ты хотела, чтобы я жил только для тебя.
– Вот как. – Голос прервался в точно рассчитанный момент. – Теперь я понимаю, во всем я одна виновата. В том, что любила тебя.
– Любила! Да такой
Мать вжалась в подушки.
– Как ты смеешь мне говорить подобное?
– Потому что наконец я могу это сделать.
– Я ни в чем тебе не отказывала, ни в чем! – страстно воскликнула она. За восклицанием последовал слабый стон. – Кто так тебя изменил? Кто отравил твой ум и настроил против меня? Наполнил его этой чудовищной ложью?
– Правда чудовищна, не ложь!
– Я с ума сходила от беспокойства. Никто не мог мне сказать, где ты, даже мои собственные дочери сговорились против меня. Меня предали мои же собственные дети!
– А в предательстве ты эксперт, верно?
На этот раз стон прозвучал громче.
– Как ты можешь говорить такие вещи?
– Теперь могу.
– Я всегда так тебя любила, больше я ни в чем перед тобой не виновата!
– Ты хочешь сказать, любила, чтобы владеть! Любить – не означает брать, так, как ты брала, брала и брала. Любить – это отдавать, хотеть, чтобы тот, кого ты любишь, был счастлив. У тебя же на первом месте, на последнем, на любом – всегда ты сама. Тебе всегда было безразлично, в чем я нуждаюсь, что нужно мне!
– Ложь, ложь… – Голос жалкий, слабый. – Я ни в чем тебе не отказывала!
– Лишь в праве быть самостоятельным человеком! Как только я родился, ты надела мне петлю на шею и душишь меня с той поры.
Лицо леди Эстер передернулось.
– Как смеешь ты говорить мне такое! Никто, даже ты, не имеет права так меня оскорблять! И я отказываюсь оправдываться перед тобой, да, да, даже перед тобой!
– К тому же это было бы совершенно бесполезно. Меня интересует только Дженни. Где она и что ты с ней сделала?
– Я ничего тебе не скажу! Как смеешь ты разговаривать со мной в таком тоне? Я тебе не горничная, я не разрешу тебе указывать мне в моем собственном доме! Вспомни, кто ты, и вспомни, кто я!
– Как будто я могу забыть!
Она незамедлительно сменила тактику.
– Ах, – вздохнула она, положив руку на сердце. – Зачем ты со мной так… – Глаза увлажнились, умоляя его. – Мы будем жалеть о том, что сегодня наговорили, мы ведь это сгоряча. Мы с тобой никогда не ссорились, и не только потому, что я знаю, как это для меня опасно.
– Пожалуйста, без эмоционального шантажа! Говори, где Дженни, и я больше не стану тебя беспокоить.
– Перестань утверждать, что я знаю, где она! – Голос звучал на октаву выше.
– Не выйдет, потому что ты в самом деле знаешь. Я знаю, ты ее где-то спрятала…
– Да ничего ты не знаешь, ничего! – Она снова откинулась назад и закрыла лицо руками. – Что я сделала, чтобы заслужить такое? – проговорила она надтреснутым голосом.
– Все твои мерзости. Все, что ты делала во имя своей драгоценной любви! Да к черту такую любовь! Никогда ты меня не любила, только себя!