Порождение двух миров

GibBenk

– Удачи тебе… Мирель, - сказал он хрипло и кивнул.

Мирель вопросительно посмотрела на Эймвира. Тот пожал плечами.

– Только быстро. Нас уже ждут.

Не сказав ни слова, северная отодвинула решетку и подошла к раненному. Она нежно лизнула его шею и висок, затем посмотрела в глаза.

– Выздоравливай, Бури. Пожалуйста.

– Постараюсь. Иди же.

Она отвесила ему поклон и, вернув решетку на место, решительно направилась к выходу из подземелья.

После завтрака конвой

отправился в путь. Снарядили одну телегу с припасами, одну с путовалкой и одну с баллистой.

Через несколько верст лес закончился, и путники по серпантину начали подъем к ущелью, по которому Эймвир и Молдер прибыли в Арбиен месяц назад. Ветер еще долго доносил до них свист эльфов-дозорных.

Мирель становилась всё беспокойнее. Она улетала далеко от монастыря лишь один раз в полтора года. На юг, где лес становился еще более густым. Сейчас их окружал безжизненный скалистый пейзаж. Они были как на ладони и спрятаться, в случае внезапного нападения, негде.

Северная постоянно оглядывалась на верхушки гор, словно оттуда в любой момент мог выскочить безумный летун.

– Ей можно размять крылья?
– уточнил Эймвир у Коргвина.

Советник покачал головой.

– Только если очень низко. Мы слишком близко к границе.

Наставник повернулся к Мирель.

– Слышала? Можешь полетать немного.

– Невысоко?
– уточнила она.

– Невысоко. И, желательно, позади нас, - немного подумав, Эймвир добавил, - Если вдруг увидишь что-то подозрительное - возвращайся немедленно.

Она боязливо сглотнула.

– Дикие летуны могут быть рядом?

– Вряд ли, но начеку нужно быть всегда. На то летунам и крылья, чтобы застигать врасплох.

Мирель разбежалась и взлетела в сторону, обратную направлению движения конвоя.

– Она ведь не просилась, - Коргвин с подозрением посмотрел в глаза Охотнику, - С чего ты решил, что ей нужно полетать?

– Она чувствует себя уязвимой в новом месте. Пусть освоится.

Мирель пролетела версту, двигаясь вдоль ущелья, затем, ведомая древним инстинктом хищника, повернула в сторону и начала подъем к самой высокой точке в округе. Она обязана была изучить окрестности.

Никто из конвоя больше не мог видеть её. Воздух становился все холоднее, а ветер сильнее. У вершины она приземлилась и, крадучись, прошла оставшуюся часть пути вверх.

От открывшегося простора голова её шла кругом (хотя, быть может, дело было в «дурном горном воздухе»?).

На севере, северо-северо-западе и северо-востоке виднелись горы еще выше. Гораздо выше тех, через которые они шли. Пользуясь остротой своего зрения, которое не уступало орлиному, северная тщательно изучила пространство, отделяющее её от тех безумно высоких пиков, затем с тоской посмотрела на лес, в котором скрывался Арбион, и, наконец, обратила внимание на северо-запад и запад, куда пролегал их путь.

Заметив едва различимую черную точку

в небе на горизонте, она вздрогнула и невольно прижалась к камням. Человек смог бы увидеть того летуна только через подзорную трубу. Судя по скорости, с которой точка перемещалась вдоль горизонта, расстояние до неё было огромным - верст тридцать-сорок.

Глядя на дикого летуна, Мирель задрожала. Два сильнейших чувства заставляли её сердце биться быстрее. Первое - страх. Теперь северная осознала, что поступила плохо. Ведь ей не разрешили подниматься так высоко. И, если они встретят диких летунов, если попадут в засаду - виновата будет она. Мирель подвергала опасности своих друзей и себя просто так. По глупости…

Второе сильное чувство - любопытство, поддерживаемое Зовом Крови. Глядя на дикого собрата вдали, она мысленно пыталась представить, как тот выглядит. Насколько он красив и силен. Ей очень хотелось, чтобы тот летун оказался эртом. Чтобы тот эрт заметил её.

Но он не заметит, пока серо-белая ирэль лежит среди снега и камней. Нужно подняться в воздух и подсказать, где найти себя. Подать знак. Например: использовать дыхание. Ведь её тренировали великому огню не просто так. Ради высокой цели…

Сопротивляясь Зову Крови, Мирель зарычала и начала трясти головой, затем с размаху ударилась лбом о скалу. В глазах на мгновение потемнело, а лапы подкосились. Лишь перед самым падением ей удалось поймать равновесие. Северная зажмурилась и сделала несколько глубоких, расслабленных вдохов. Стало легче, однако Зов Крови никуда не делся. Он лишь затаился, выжидая новой возможности показать себя. Выжидая, когда Путь Разума даст слабину.

Мирель развернулась и тихо спустилась на версту вниз. Убедившись, что далекого горизонта больше не видно, она раскрыла крылья и спикировала к ущелью.

– Ну что? Ты летала до самого леса?
– поинтересовался Эймвир, когда северная нагнала их.

– Нет, - она смущенно отвернулась.

– Отлучилась по нужде?
– весело спросил Молдер.

Мирель вздрогнула. Впервые в жизни ей в голову пришла эта подлая, уродливая мысль. Солгать. Сказать своим друзьям неправду… Ведь использовать предположение юноши получится вполне реалистично. Удобно.

Но что, если её выходка приведет к беде? Нужно сообщить правду, пусть за это Мирель и накажут.

– Что такое, Мирель? Ты взлетала высоко?
– наставник подвел свою волнующуюся лошадь к ней и пытался посмотреть в глаза.

– Не взлетала… Я забралась на самую высокую гору. На ту, что мы проехали.

– Мирель, чем ты… - злобно заговорил Коргвин, но Эймвир прервал его жестом.

– Ты забралась на неё «пешком»? Точно?

– Да, - она встретилась взглядом с наставником. К удивлению северной, в его глазах не было ни осуждения, ни злобы. Эймвир был спокоен, - И спустилась так же. Мне было страшно, и я кралась к вершине, и вниз.