Последний штрих

Кизис Диана

Мы переглянулись, и тут я поняла, что мы обе думаем о Сесил. Интересно, могли бы мы с Брин так рассориться, будь она жива? Да запросто! Мы обе какие-то неуравновешенные. Сесил сдерживала наши вспышки, но кто знает, как надолго ее бы хватило. Наверное, она давно уже от этого устала.

– А ты знаешь, что эта хитрюга, можно сказать, увела у меня парня, когда мы учились в колледже? – спросила я.

Брин

хихикнула.

– Угу. Сесил кого угодно могла обвести вокруг пальца. Вытаращит свои огромные глазищи и прямо-таки гипнотизирует.

Я кивнула. Действительно. Все именно так.

– И все-таки мне ее очень не хватает.

– И мне тоже, – кивнула Брин.

Я уехала через час, когда Брин стало клонить в сон. Пообещала заехать через несколько дней, проведать ее и посмотреть, как приживаются саженцы.

– Может, мы какой-нибудь фильм с тобой посмотрим? – предложила Брин. Она выглядела очень трогательно и чем-то напоминала маленькую девочку: комбинезон для беременных, крошечные штиблеты и облезлый красный лак на ногтях.

– Конечно, – сказала я. – Тем более что я просто зашиваюсь с работой.

Она оценила шутку.

– Ах ты бездельница! Еду с собой привези. Много-много. Дэвид держит меня на какой-то макробиотической диете, про которую он вычитал в журнале «Опра». Такая гадость, ты даже представить себе не можешь.

Я пообещала, что захвачу с собой всякой вкуснятины, и направилась к машине.

Вечером мы с Уайаттом собирались отделать гипсо-картоном стены моего домика и отшлифовать песком стулья. Вот уже две недели как мы проводили вместе все вечера, с тех самых пор, как он неожиданно поцеловал меня в отделе пиломатериалов при торговом центре «Хоум депо». Иногда, когда он строгал полки или вешал картины, я ловила себя на том, что любуюсь им, зажав в руке кисть, с которой капает краска, и восхищаюсь его умением обращаться с электродрелью. В следующий раз, когда увижусь с Брин, непременно расскажу ей, как влюбилась в толстяка из Техаса. И как приятно было бы свернуться на его пухлом животике, который то вздымается, то опускается, и смотреть телевизор. Расскажу про тонкие, трогательные морщинки у его глаз, глядя на которые хочется плакать...

Я порылась в сумочке, разыскивая ключи от машины, и услышала тихое жужжание. Оно доносилось от кактуса,

цветущего у самого дома Брин. Я обернулась на звук и увидела колибри, порхающую с цветка на цветок. Радужная птаха, ловко минуя шипы и длинные стебли, засовывала свой тонкий, похожий на иголку клюв в каждый распустившийся цветок. Она порхала от одного соцветия к другому. «Какая же сегодня замечательная погода!» – подумала я. Мне вспомнилось то утро, когда мы с Сесил играли в теннис. Подумать только, прошло уже полтора года! Тогда тоже было жарко, несмотря на то что близилось Рождество. Красивая, талантливая, лукавая Сесил... Десять лет я обитала в ее тени и чуть там не зачахла. Я жалела только об одном: о том, что я не старалась жить, расти и цвести, пока была жива она. Тогда мы были бы на равных – Сесил и я. Несомненно, именно этого она и хотела. Иначе, много лет назад, она не повесила бы над кроватью мои картины. Она верила в меня, поэтому и оставила мне деньги. Нужно признать, отчасти я сама виновата в том, что в колледже она похитила у меня Зака – не очень-то я за него и боролась. Впрочем, знай я всю правду, я бы все равно ей уступила. Тогда. Но не сейчас. Ни за что!

Я усмехнулась и залезла в машину. Август обещал быть жарким: кожаное сиденье прямо-таки обжигало мои ноги. Я потянулась за солнечными очками. Не забыть бы сказать Уайатту, чтобы он поменял капризный кондиционер у меня в магазине. Впереди много долгих жарких дней, когда раскаленный воздух будет обжигать, как в духовке; у бассейна Лиззи соберутся кинозвезды и будут умащивать себя маслами для загара; а я, наведя последние штрихи в доме очередного клиента, закрою за собой дверь с гордым осознанием выполненной работы. Брин собирается назвать дочку Уилла Сесил Беко. Совсем скоро я буду играть с крошкой Уиллой и вдыхать ее младенческий запах; Дэвид, Брин, Уайатт и я отправимся в ресторан; мы с Брин будем дружно над чем-нибудь хохотать и еще сто раз поссоримся и помиримся. Впереди бесконечная череда солнечных, жарких дней. В Лос-Анджелесе всегда так. Хотя ничего нельзя знать наперед.

Впрочем, пора подумать и о серьезных вещах, напомнила я себе, притормозив у знака в конце улицы, на которой жила Брин. Например, в какой оттенок розового лучше покрасить детскую?