Посмотри на меня
Шрифт:
– Лёша, - шептала я, дотрагиваясь до его щеки, - Лёша, держись! Не смей умирать...
Пульс почти не ощущался. И до меня только в этот миг дошло, что... всё. Конец. Он умрёт и всё закончится. Его больше не будет рядом. Никогда.
Я взвыла. Чьи-то тёплые ладошки меня обнялись, а носик уткнулся в кофту. Инга. Слава богам, она никуда не убежала.
Я отвлеклась лишь на мгновение, а повернувшись, увидела долгожданную машину скорой помощи. Мир словно наполнился звуками: заунывно взвыла сирена, разговаривали прохожие и тихо матерился водитель. Увидев спешащих к нам врачей, он за куртку оттащил нас от Лёши. Проверить
Дальнейшее помнилось смутно. Вслед за скорой приехала полиция и меня стали опрашивали. Вернее, пытались. Мои руки были в крови, к ногам прижималась Инга и никакие разговоры не имели смысла. Полицейский матерился тоже. Руки мне оттёрли салфетками, Ингу дали увести домой и только после этого мы поехали в отделение. Пока ездили, мне позвонил Димка и словно сомнамбула я рассказала ему про Лёшу. В полицию мы прибыли одновременно с обоими Ямировыми. Видимо, я слишком сильно перепугался Диму. Дядя Андрей хотел забрать меня, но я его остановила. Что-то в душе выключилось. Димка бледнел с каждым моим словом, дядя Андрей хмурился. Протокол отец друга читал за меня и он же сунул мне лист на подпись. Когда отделение осталось позади, я положила голову на плечо Диме и как будто потеряла сознание.
Естественно, разбудить меня никто и не подумал. Я очнулась на заднем сидении машины в одиночестве. Свет фонарей освещал вывеску городской больницы, в которой работала мама Лёши. Значит, его родители уже в курсе. Хорошо. Мне бы не хватило смелости поговорить с ними. Сказать, что я не досмотрела за кузиной и Лёша попал в аварию из-за моей глупости. Всё из-за меня... А если он сейчас умрёт, то что у меня останется?.. Ничего, кроме странных намёков-разговоров, совместных расследований и посиделок с уроками, и чёрных глаз, до боли запавших в память. Я даже никогда не узнаю, как он целуется. Слеза капнула на кожаную обивку салона. Одна, вторая... Я дала себе злую пощёчину. Ещё не время плакать.
Рассудив, что на охраняемой стоянке с машиной ничего не случится, я открыла свою дверь и выползла на свежий воздух. Яркий свет холла ударил по глазам - после уличной темноты я невольно зажмурилась. Заметив меня, дежурная медсестра вскинула голову.
– Здравствуйте, - начала я, вспомнив про вежливость, - а вы не знаете, где сейчас Алексей Вилюев? Или хотя бы, в каком он состоянии?
Словно не услышав меня, женщина удивлённо спросила:
– Ох, да откуда ты такая?
Запоздало догадалась, что выгляжу не лучшим образом. Но сейчас мне было плевать.
– Мой парень...
– замешкалась, но решила, что если выживет - уже никуда не денется, и смело продолжила, - мой парень сегодня попал в аварию. Пожалуйста, скажите, как он? Я могу его увидеть?
Она ещё раз подозрительно оглядела меня, но покорно нырнула за свою стойку. Я выдохнула.
– Так, Вилюев, Вилюев... А, это сын Ольги Викторовны что ли? Он в реанимации, состояние тяжёлое. Это на втором этаже, по лестнице и по коридору прямо. Тебя проводить?
Я поблагодарила, но отказалось. Дежурной явно не хотелось уходить с насиженного места, поэтому она не настаивала. А я понеслась наверх. Дима с отцом и родители
– Ничего обещать не могу, - с ходу заявил он, - мы сделали всё, что могли, но состояние крайне тяжёлое, множество повреждений. Ольга Викторовна, держитесь. Организм молодой, сильный - должен выкарабкаться.
Но как контраст к его словам, над реанимационной что-то запищало и доктор ринулся назад. Мама Лёши всхлипнула, прекрасно понимая, что ничего хорошего эта пищащая лампочка значить не может. Я медленно сползла по стенке. Рядом со мной опустился Димка, повзрослевший минимум на пять лет. Мимо забегали люди в белых халатах - перепугавшись, я вскочила. Это беготня длилась минут десять, пока к нам снова не вышел тот самый доктор. С упавшим взглядом. Все замерли.
– Мне жаль, но...
– в этот миг мир странно накренился и я позорно грохнулась в обморок.
Утром я проснулась в своей постели. Всё было настолько безмятежно, и даже трель будильника казалась райской мелодией. Я выключила телефон и бездумно уставилась в пустоту. Было или не было?.. Сон или нет? Вскочила, рассматривая свою одежду, лежащую на спинке стула. Кровь... Нервно выдохнула и набрала номер Димы.
– Живой, - ответил мне сонный и усталый голос, - отец звонил минут десять назад. Кризис вроде миновал, состояние относительно стабильное. Я спать сейчас...
Плотину наконец прорвало. Я захлюпала носом, грозя утопить одеяло в слезах, но остановится не могла.
– Нат, - начал тревожиться Димка, - Нат, ты чего там, ревёшь? А ну хватит сопли разводить. Я же сказал - живой! Ната-а-а!.. Ну хочешь, я приеду, что мне, впервой не спать что ли? И вообще сон для слабаков. Ну не плачь, солнышко, давай мы его вместе побъём, когда поправится. Я буду держать, ты бить, честное слово! Потом наоборот. Я вчера чуть не поседел из-за этого гада!
Слёзы уже вырывались в перемешку с хохотом. Ну Дима, ну зараза ты. Отправив друга спать (и двадцать раз пообещав, что не буду плакать) я отключилась.
Этот учебный год я заканчивала практически на автомате. Лёше без проблем выставили оценки по всем предметам - впрочем, в отличие от меня, у него не было запар с учёбой. Лёша, как и Дима, шёл на золотую медаль, мне же светила в лучшем случае серебряная. Да и то, только благодаря моему постоянному репетитору.
Я посмотрела в окно, на цветущую яблоню и вздохнула. Как он там? Я старалась ходить к нему каждый день, но не всегда успевала. Лёша пришёл в себя только вчера вечером, но я с ним ещё не виделась. Он балансировал на грани целых пять дней, но всё-таки справился и вернулся к нам. И теперь, я надеялась, надолго.
К моему удивлению, одноклассники и даже ребята из параллели, с которыми мы общались, по-настоящему пытались нас поддержать. Первые дни мы с Димкой действительно были сильно подавлены, особенно когда состояние Лёши больше напоминало качели. Я ожидала насмешек от Кирилла и его компании, но и он смог меня удивить. Конечно, я понимала, что его предложение помощи было чисто формальностью, но сам факт! Хотя, он, в сущности, неплохой парень. Поверхностный и избалованный, но не злой. Поэтому я была рада нашему миру. Но в душе ничего не ёкало от его взгляда.