Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы
Шрифт:
Я перевел:
И занят кавальер был этим батальоном… В тот самый миг, когда, подстать хамелеонам, Орлам кутузовским менял окраску страх. Открылись ворота Килийские смущенным Солдатам, жавшимся друг к другу в уголках Рва…Ясно, что «отвечать» за эту строфу должен Байрон, поставивший в иронические кавычки выражение forlorn hope. А кстати, он несколько раз говорит, что и Фридриху приходилось бежать (VIII, 22), и Цезарю удерживать бегущих (VIII, 28) и т. п., так что
Далее мне в вину ставятся «егеря, испуганные выше всех приличий» (233, 1, 1).
У Байрона читаем:
And there, a little shelter’d from the shot Which rain’d from bastion, battery, parapet, Rampart, wall, casement, house… He found a number of Chasseurs, all scatter’d… (VIII, 37)Дословно:
И там, едва укрытые [137] от пальбы, Хлеставшей градом с бастиона, батареи, парапета, Вала, стены, из амбразур, из домов… Он нашел несколько егерей, сплошь разогнанных…137
Т.е. укрытых. – А. А.
У меня:
И там, в укрытии от огненного шквала, Чья дикая струя с валов и с батарей, Со стен, из амбразур, с домов и крыш хлестала… …он горстку егерей Нашел, испуганных превыше всех приличий…Да! Склоняю повинную голову! Разогнанные бешеным огнем егеря испугались с соблюдением всех приличий! Я перехватил!
И наконец, – о, наконец, – Кашкин прав.
В оригинале сказано:
…Suwarrow, Who loved blood as an alderman loves marrow. (VII, 8)Дословно:
…Суворов, Кто любил кровь, как олдермен бычьи мозги.А у меня он —
Как олдермен – мозги, кровь обожал парную.Правда, «кровь», любимая им, очевидно всё же была «свежей», лившейся из ран на поле боя; но, конечно, я сгустил краски…
ИТАК, НА РЕШЕТЕ У КАШКИНА, ИЗ ВСЕГО РАЗБОРА, ОСТАЛОСЬ ЛИШЬ 2 ПОЛУСТИШИЯ: «парная кровь» И «неприличный испуг». Небогато!
ВСЕ ЖЕ ОСТАЛЬНЫЕ ЕГО НАПАДКИ ОКАЗАЛИСЬ ЛИБО ВЗДОРОМ, ЛИБО ПЕРЕДЕРЖКАМИ, ЛИБО ПОПРОСТУ ОПРОВЕРГАЮТСЯ БАЙРОНОВСКИМ ТЕКСТОМ.
Но, на все лады ворочая строки, где я «исказил образ Суворова» (и где, как доказано, никаких искажений НЕТ), Кашкин забывает указать те строфы, где Байрон почтительно и восторженно говорит о Суворове, и которые мною переведены столь же заботливо и бережно, как всё остальное. Кашкин лишь небрежно упоминает о «двух-трех парадных строфах» (232, 2,1).
Но я, как это Кашкину ни неприятно, приведу и эти места. Приводить их я буду уже, для краткости, без английского текста и дословного перевода. Читатель, внимательно прочитавший вышеизложенное, поверит мне, что
Байрон, подтрунив над трудными русскими именами, говорит, что их носители —
Всё люди бравые, умевшие в бои Вступать бестрепетно, врага клинком приветив. (VII, 17).Байрон почти буквально цитирует историка Пастельно:
Историк говорит: «Для описания боя И русских подвигов за этот день – томов Пришлось бы написать пять или шесть, и то я Всего б не рассказал»… (VII, 32).Байрон оттеняет воинскую славу Суворова:
…депеша… Примчалась: князь приказ «взять штурмом Измаил» Любовнику войны – Суворову – вручил. (VII, 39).Тут, в скобках: Кашкин негодует на «любовника войны», но, во первых, у Байрона стоит that lover of battles; во вторых, в байроновское и пушкинское время слово «любовник» не обязательно означало «хахаль», как, повидимому, мнится Кашкину, но означало и «возлюбленный»; в «Онегине» (VI, 40) читаем про Ленского: «Увы, любовник молодой… Убит приятельской рукой», и в «Полтаве» (III, 65 строка) про Карла: «И ты, любовник бранной славы»…
Байрон отмечает бытовую неприхотливость Суворова: у него с денщиком
…и кладь была не черезчур обильна: Рубашки три на двух… (VII, 43).Байрон подчеркивает популярность Суворова в войсках:
Ну, всё тут приняло особый оборот: Везде энтузиазм, все выглядят бодрее; Вождя приветствуют и армия, и флот… (VII, 47).Байрон говорит о вдохновляющей роли могучей личности Суворова:
И непреклонный дух упорно и сурово Толпу несметную стремит одной тропой… …так, волей их овеяв, Великий человек влияет на пигмеев. (VII, 48).Уже приводилась VII, 52, где сказано, что Суворов считал нужным лично обучать солдат. А дальше Байрон отмечает успех Суворова, в который не верили его антагонисты:
И, пантомимою поупражняв солдат,
Он счел их годными идти на приступ ярый.
Смеялись умники, острили: «что за бред?»
А он помалкивал. Он город взял в ответ. (VII, 53).
И ПРИ НАЛИЧИИ ТАКИХ СТРОФ МНЕ СМЕЮТ ПРИПИСЫВАТЬ «ИСКАЖЕНИЕ ОБРАЗА СУВОРОВА»?
Я привел ВСЕ строки, где дана характеристика или оценки Суворова и его бойцов. А подробнейшее описание штурма, данное в VIII песне, изобилует объективными штрихами, данными со скрупулезной точностью (почти всюду Байрон ссылается на исторические труды) и рисующими активность русских солдат, находчивость офицеров и генералов и пр. Но тут уж нужны буквально сотни цитат.
ИЗ ВСЕГО СКАЗАННОГО ЯСНО ОДНО:
МОЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КАШКИНСКОЙ КРИТИКИ КАК АМЕРИКАНСКОЙ ОБОСНОВАНА ПОЛНОСТЬЮ.
И, осмеливаясь утверждать, что переводчик (я)
вольно или невольно смыкается с реакционной английской традицией трактовки Байрона, которая снижает его до уровня поэта-озорника, позорящего английскую литературу, легковесного острослова, способного на нелепицу и болтовню, до смысла которой не стоит добираться (236, 2,1), —