Пожнешь бурю
Шрифт:
Теперь Президент и его люди им не поверят, – сказал Полухин. – Как бы они ни выглядели. Встретят спасителей огнем. Будут лишние жертвы.
Вы правы, Джордж. Но что делать?!
Необходимо снабдить спасателей паролем, мистер Холмс. Придумать нечто такое… Оно должно заставить Президента поверить. Одно-два слова. Знаете что? Позвоните миссис Глории, – посоветовал военный атташе. – Объясните ситуацию. Она наверняка подскажет вам, как поступить.
Когда большой десантный вертолет завис
Что делать, Эрвин? – спросил Президент у Доджа, который сидел, прижавшись спиной к стене и баюкая перевязанную правую руку. Револьвер с двумя последними патронами в барабане лежал у левой руки.
Может быть, я ударю снова из базуки? – предложил Майкл.
Погоди, малыш, – остановил юношу начальник секретной службы. Подхватив с пола револьвер, он на коленях подобрался к окну и увидел, как из форточки пилотской кабины выхлестнулась и заболталась в струях воздуха, гонимого лопастями, белая тряпка.
Кальсоны они свои выбросили, что ли? – проворчал агент ФБР, поправляя на голове окровавленную повязку.
Пока не стреляй, Майкл, – сказал Эрвин Додж, – но держи его на мушке. Пускай садится. И целься в баки с топливом.
Но едва вертолет коснулся земли, рявкнул громкоговоритель.
– Мистер Президент! – кричал радиоголос. – Привет от Айви! Привет от Айви!..
Все удивленно посмотрели на Президента. Его лицо, измазанное кровью, улыбалось.
– Это наши, – сказал он.
14
Генерал Макаров сразу заметил, что Маргарита вернулась из его кабинета, где разговаривала по телефону, сама не своя. Невестка села на прежнее место напротив Ксении и изо всех сил старалась принять тот независимый вид, какой присущ был актрисе в любой обстановке. Только Иван Егорович видел, как ей не по себе. Видно, телефонный разговор лишил Маргариту Иосифовну привычной невозмутимости.
«Уж не случилось что с Василием? – встревожился генерал Макаров. – Хотя нет… Мне бы первому сообщили. Звонили-то в мою квартиру, а спрашивали ее, актерку».
Тут он заметил, что Маргарита поглядывает на него, и понял: хочет что-то рассказать ему. Генерал-лейтенант неторопливо поднялся из-за стола, успокаивающе повел рукой в сторону полковника Педерова. Харитон Семенович со вкусом рассказывал новый анекдот, но сейчас же принялся вставать вслед за хозяином. Генерал дал понять: сиди, мол, ты не на службе. И степенно, давая Маргарите возможность незаметно последовать за ним, направился в кабинет.
Еланская появилась минуты через три.
– Ну, – сказал Иван Егорович, – рассказывай, сношенька, что стряслось?
– Это он звонил, Иван Егорович, – проговорила Маргарита, изящным движением поднося платочек к глазам, хотя плакать явно не собиралась – не тот зритель.
Кто это «он»?
Еланский…
Не понял, – дернул головой генерал Макаров. Ему и в голову как-то не пришло,
Ну, словом, это был он… Отец.
Прощался, что ли? – жестко спросил Макаров. – Надо было меня позвать. Я б ему в дорогу хороших слов за шиворот натолкал. Извини, правда, за выражение…
Что вы, Иван Егорович! – воскликнула Маргарита. – Все правильно вы говорите! Я ведь и сама чувствовала себя как прикованная к позорному столбу. Сижу и думаю: «Брошусь сейчас перед генералом на колени и буду при всех просить у него прощения». Верите – едва сдержалась!
А ты-то, голуба, при чем? – спросил Иван Егорович, несколько отмякая: признание невестки пришлось ему по душе. – Ты ведь за старого дурака не в ответе. Извини, что я так Иосифа назвал, ведь он твой отец. А для меня бывший ведомый, могу его и крепче окрестить.
С отцом я отношения разорвала, как только стало известно о его выходке с этим отъездом. Но все дело в том, Иван Егорович, что он теперь никуда не едет! Вот и позвонил мне срочно. Даже сюда не побоялся!
А как же наследство? – усмехнулся генерал Макаров. – Ведь, как я понимаю, Иосиф на него клюнул. Поразительно! Во время войны самый бессребреник был в эскадрилье, рубаху последнюю был готов отдать, шоколад из бортпайка ребятишкам раздавал, водку и табак уступал товарищам… Его ведь так и звали все: «Оськапростодыра». И на тебе! Наследство привалило! Клюнул на чужие деньги! Тьфу!
Погодите, Иван Егорович! – умоляюще вскричала актриса. – Понимаете, бес попутал человека… Разговоры эти о земле обетованной затмили ему голову, сионисты задурачили. Ведь он стал таким одиноким после смерти мамы…
Я, между прочим, тоже вдовец, – буркнул угрюмо Макаров. – А на одиночество не жалуюсь, человек сам себя на него обрекает.
Вы – сильный, – невольно польстила свекру Маргарита. – А вот Еланский попросту сдался перед таким испытанием… Но теперь отказался все-таки ехать!
Что так?- насмешливо спросил Макаров. – В другом месте больше предложили?
Это провокация против Василия, – сказала Маргарита. – Отец им был и не нужен вовсе. И наследство липовое. Он и рассказал мне сейчас обо всем. Как получилось…
По словам невестки, Иосиф Еланский уже имел от властей разрешение на выезд в Израиль для воссоединения с семейством троюродного брата. Брат уехал с родителями в Соединенные Штаты из Гродно еще в двадцатые годы, сколотил там кое-какой капиталец, а с возрастом удалился от дел и переехал с женой и незамужней дочерью в Тель-Авив. Здесь он и скончался и был погребен в земле предков согласно его завещанию. Перед смертью просил разыскать в России дальнего родственника и сообщить: он выделяет Иосифу половину капитала и будет счастлив, если тот присмотрит за его осиротевшими дочерью и женой.