Правило Рори
Шрифт:
– Ничего, – бесцветно заметил Инч, зная, что бесцветность – самая подходящая штука при общении с Экклзом.
– Мне показалось, ты не слушаешь? – Экклз тронул челку, верхний завиток уха, мочку… углы губ его поползли в стороны, и Тревор припечатал Рори одной из набора ужасающих улыбок, когда распекаемого пробирает до костей.
«Откуда такая манера улыбаться? От бога? Вряд ли, – Инч заерзал в кресле. – Скорее, Тревор отрабатывал улыбки перед зеркалом, поняв, что его бескровные губы-черточки способны нагнать страх на кого угодно».
– У меня кончились проспекты, – Рори попытался сбить начинающее бушевать пламя. Расчет оправдался. Тревор не владел собой из-за жары, хотелось сорвать с себя одежды
– Кого ты обратил на сей раз? – Тревор молитвенно сложил руки.
– Женщину лет шестидесяти…
– Ничего примечательного, – разочарованно отметил Экклз.
– Ничего, – согласился Рори, – разве что она живет напротив объекта, крыльцо в крыльцо.
Тревор огладил Инча ласковым взглядом – куда делись разящая улыбка и неприязнь? – Тревор молчал, но и без слов было ясно – доволен собой, Рори Инчем, вообще жизнью, если бы не жара.
Субон вошел без стука, и только ему, судя по ярко блестящим глазам и четким движениям, было хорошо в такую жару. Перстни Субона сияли в потоках солнечного света, седина промытых, уложенных феном волос казалась отливкой чистого серебра, а масленые глаза, привычно мягкие, завораживали пугающей глубиной. Субон пожал руку Рори, молча взглянул на Тревора: не помешал ли?
Тревор жестом усадил Субона напротив Инчаг
– Рори уже раскручивается…
Субон оставил без внимания замечание Экклза и заговорил:
– Они подсказали, что у объекта была жена, умерла много лет назад…
– От неизлечимой болезни, тяжкой, – вставил Рори,
Субон посмотрел на Инча с интересом:
– Откуда вам известно?
Тревор засиял:
– Я же сказал, Рори раскручивается.
Субон с трудом переносил, когда Тревор хвалил других. Натужная выдержка Субона наводила на мысль о взрывном характере, каждый рядом с Барри, несмотря на его располагающую улыбку, подчеркнутую плавность движений, умение слушать внимательно, склонив седовласую голову набок, чувствовал себя неуютно, что-то неуловимое в облике Субона подсказывало: опасный тип, жестокий, безжалостный, мягкость Субона – не проявление доброты, это мягкость хищника, готового погрузить когти в жертву в любую минуту и безжалостно растерзать ее.
Рори не любил Субона: если в жестокости Экклза виделся размах, высший смысл, то жестокость Субона свидетельствовала о недалеком, затаившем обиду на вся и всех человеке, который пожизненно уверен, что его качества не имеют себе равных и что его всегда обходят недостойные.
Инч заметил напряжение, проскользнувшее во взглядах, которыми обменялись Экклз и Субон: неразлучная пара на удивление не похожих людей. Экклз напоминал простака, втиснутого насильно в приличные одежды и едва справляющегося с обязанностями преуспевающего дельца; Субон, напротив, поражал величавостью, но его зримая значительность невольно напоминала деревянные, на скорую руку сработанные статуи святых, облепленные мишурой; в облике Субона все сквозило фальшью, и лишь золото его перстней было настоящим. Барри коснулся смоляных усов, будто пытаясь на ощупь определить, где затаились считанные сединки в усах – предательские метки, предвещающие столь долго отодвигаемый закат Субона.
Тревор включил вентилятор. Подумал о бое быков: «Стравить бы сейчас между собой Субона и Рори», – но жара лишала возможный спектакль малейшего смысла; более всего Тревор желал, чтобы с делом покончили поскорее и ему обеспечили подряд, о котором он говорил с теми, кто просил позаботиться о судьбе Иайджела Сэйерса. Именно подряд. Тревор не хотел, чтобы на его счет или счет фирмы вдруг перевели внушительную сумму; он предпочитал вознаграждение деньгами уже отмытыми, не требующими нудных разъяснений, откуда они взялись. Тревор не видел этого Сэйерса. Не разглядывал слайд на свет. Зачем? Достаточно, что его видел
Тревор приблизил лицо к вращающимся лопастям – не помогло, ухватил пластмассовую жужжалку, принялся овевать распаренное лицо мощными воздушными струями.
– Рори, говорят у тебя появилась новая дама?
Субон отвел глаза, чтобы Инч не углядел в них лишнего. Рори вздрогнул, пожал плечами: каждый раз, когда Тревор демонстрировал, что знает все о Рори, Инч пугался поначалу и каждый раз успокаивал себя: ничего нового в осведомленности Экклза не было – крысы Субона поставляли информацию о сотрудниках фирмы бесперебойно; Экклз считал, что стеклянная, просматриваемая насквозь жизнь его подчиненных делает их более управляемыми, надежными, податливыми, как и подобает стеклу, правда расплавленному.
– Я не против, – Экклз поставил вентилятор на место.
Он и не мог быть против, но многие годы Экклз тренировал выдержку своих людей. Если бы Инч взорвался, Тревор тут же успокоил бы его: конечно, Рори, мы взрослые люди, и я понимаю не хуже тебя, что не имею отношения к твоей личной жизни, я всего лишь проверял твою выдержку, и, видишь, не напрасно, – ты треснул, значит, надо подтянуться, обратить на себя внимание, лучше, если о подкрадывающейся беде – а разве это не беда, когда человек срывается по пустякам? – скажу я, чем другие, настроенные к тебе менее дружелюбно. Рори знал уловки Тревора и смолчал, лишь удивился, действительно возмутился, чего раньше не случалось, и отнес душившее негодование на счет необычно теплого отношения к Сандре Петере.
– Все нормально? – ожил Субон.
Рори выложил кулаки, напоминающие диковинные плоды:
– Это вы мне?
– Не мне же, – Тревор снова приблизил лицо к вентилятору, жидкие волоски челки заплясали по блестящему от пота лбу. – Все ясно, Рори?
Инч поднялся. Неужели Тревор вызвал его, чтобы лишний раз подчеркнуть, что главное в деле, порученном Рори, узнать, заминирован ли Сэйерс или нет? Тянется ли за ним хвост из опасных для неизвестных Рори людей документов, надежно припрятанных, или нет? Тревор любил темнить, купался в недомолвках и случайно оброненных фразах, но время ценил и не мог вызвать Рори только затем, чтобы сообщить о своем одобрении Сандры Петере? Чепуха! Тревор умел не мешать исполнителям, пользующимся доверием, скорее всего, Тревор захотел еще раз взглянуть на Рори Инча, отмести сомнения, ответить на вопросы, роящиеся под жидкой челкой, и Су-бон зашел не случайно – никто не заглядывал в кабинет Тревора между делом. И сейчас, стоит лишь Рори покинуть кабинет, они обменяются впечатлениями, поговорят о Рори, может, даже полистают его досье, не случайно же под мышкой у Субона пластиковая папка в палец толщиной. Но, может, Рори преувеличивает? Экклз действительно вызвал его, чтобы еще раз напомнить о самом важном в деле Сэйерса.
– Я могу идти?
– Разумеется! – Тревор приподнялся на подлокотниках, неловко, украсив лицо виноватой улыбкой, будто принося Рори извинения за то, что не может встать, как подобает при прощании с таким заслуженным сотрудником. Зато Субон поднялся в полный рост, пожал руку Инчу и, перехватив взгляд Рори, направленный на папку, поспешил заверить:
– К вам это не имеет ни малейшего отношения.
Глаза Экклза подернулись свинцовой пеленой: Инч тоже понял, что объяснения Субона, которых никто не требовал, как раз и подтверждали опасения Инча – предстоит разговор о нем, понял это моментально и Тревор; Рори оставалось только вознаградить себя разносом, который предстоял сейчас Барри Субону.