Преданное сердце
Шрифт:
– Думаешь, Эсель будет много на ней ездить?
– Этого мы никогда не узнаем, если не купим ей лошадь.
– Ты уверена, что одной лошади хватит? – Вопрос сорвался у меня с языка помимо воли, но Сара Луиза не заметила иронии.
– Конечно, нельзя Эсель купить лошадь, а Элизабет – нет. А Мэри Кэтрин с таким увлечением копит деньги, что мы просто обязаны положить хотя бы немного на ее счет.
– Может быть, ты с девочками выяснишь что надо про лошадей? Мне нужно только знать, сколько они стоят.
– Хэмилтон, ты не представляешь себе, как девочки обрадуются! – В первый раз за все утро Сара Луиза улыбнулась, захлопав при этом ресницами, все еще влажными
Она пошла принять душ, а я направился к своему шезлонгу у бассейна. Кофе уже остыл, настроение было препротивнейшее, но меня немного утешил Арт Бухвальд. [95] Потом я занялся светской хроникой и узнал, почему Кэндис Берген [96] так ни разу и не вышла замуж и что сталось с Джулиет Проуз. [97] В эту минуту из дома вышла Эсель и, как обычно, не говоря ни слова, села рядом со мной.
95
Известный американский журналист, мастер политического фельетона.
96
Американская актриса, которую вице-президент США Куэйл однажды подверг критике за созданный ею в одном из телесериалов положительный образ матери-одиночки.
97
Известная эстрадная танцовщица.
Через какое-то время она подняла валявшуюся на земле газетную страницу и, ткнув пальцем в какое-то место, спросила:
– Как тебе ее нос?
Я пригляделся: предо мной была фотография Фарры Фосет. [98]
– Неплохой нос, – ответил я.
– Неплохой? И это все, что ты можешь сказать?
– Ну, она вообще недурна собой.
– Я говорю про ее нос. Ты не считаешь, что у нее потрясающий нос?
– Да, превосходный.
– И у меня тоже мог бы быть такой нос.
98
Американская кинозвезда.
– Такой, как у кого?
– Как у Фарры Фосет. Я тут говорила с Мэй Бет Гриззард, у нее папа хирург-косметолог, прямо настоящий волшебник, и Мэй Бет сказала, что за тысячу долларов он исправит мне нос.
– А зачем тебе нужен нос, как у Фарры Фосет?
– Потому что мой нос никуда не годится, – ответила Эсель, поморщившись, словно от боли. – Из-за него-то мальчишки и не желают со мной встречаться. Если его исправить, у меня сразу станет красивое лицо.
Я хотел было сказать, что она мне нравится такая, какая есть, но тут мой взгляд упал на фотографию Фарры Фосет. Разница во внешности между нею и Эсель была столь разительна, что у меня язык не повернулся соврать. Вместо этого я спросил:
– А с мамой ты говорила?
– Да, она сказала, что не против, если ты тоже не против.
– Не хочешь ли побеседовать с доктором Гриззардом?
– Я уже договорилась пойти к нему в среду.
Только я опять погрузился в чтение светской хроники, как Эсель спросила:
– А как тебе ее улыбка?
– Обворожительная.
– А зубы?
– Изумительные.
– У меня тоже могли бы быть такие же. Надо только поставить коронки.
– Постой, я, кажется, догадался: у одной твоей подруги папа – зубной
– Да, и я договаривалась пойти к нему в пятницу. Ты не против?
– Если мама не против.
– Она не против. Ах да, она еще сказала, что ты разрешил купить мне лошадь.
И, похлопав меня по руке, Эсель встала и заковыляла к дому. Глядя на ее удаляющуюся мешковатую фигуру, я представил себе, как в один прекрасный день Эсель обнаружит, что на свете есть лечебные курорты и врачи-психиатры. Наступит время, и я буду с благодарностью вспоминать сегодняшнюю недорогую жизнь, когда дело ограничивалось исправлением формы носа и зубов. Злясь на своих женщин, а еще больше – на самого себя, я решил поискать спасения в комиксах. "Боперов ковчег" вызвал у меня улыбку, а над «Дунсбери» я даже посмеялся. Если удастся днем основательно пробежаться, подумал я, то, может, все еще и обойдется. В эту минуту Сара Луиза с Эсель запели "С днем рождения", значит, Элизабет, наконец, проснулась – сегодня ей исполняется семнадцать лет. Я еще немного посидел – не выйдет ли она ко мне поздороваться, но, так и не дождавшись, пошел в дом.
– С днем рождения, дорогая, – сказал я Элизабет и сделал движение, чтобы ее обнять.
Она подставила мне щечку для поцелуя – в точности так, как это делала Сара Луиза, когда к нам приходили гости. Стоявшие кругом коробки, разбросанные по полу обновки и обрывки нарядной оберточной бумаги указывали на то, что в данный момент происходит осмотр подарков. Сара Луиза успела еще сообщить, что ничего, кроме денег, дарить Элизабет не нужно и что я буду просто прелесть, если выпишу ей чек. Как я и предвидел, получив конверт с чеком, Элизабет сказала: "О, папа, ты просто прелесть", и, не распечатав, отложила его в сторону.
– Может быть, вы разбудите Мэри Кэтрин, – предложил я, – а я пока займусь завтраком.
Мои женщины снисходительно разрешали мне готовить по воскресеньям завтрак, и сегодня, в честь Элизабет, я решил угостить их чем-нибудь особенно вкусным.
– Как, разве ты не знаешь? Мэри Кэтрин ночевала у Хедера.
Потом все пошли загорать к бассейну, и я приступил к приготовлению яиц бенедикт. Только я начал разрезать булочки, как позвонила Мэри Кэтрин.
– Папа, – сказала она, – мы тут, понимаешь, вчера познакомились с одним ценным человеком – может, удастся сделать пластинку, – и он нас позвал сегодня позавтракать. В общем, передай маме, ладно?
– Хорошо, я передам.
– Позвоню днем, – сказал Мэри Кэтрин и повесила трубку.
Мне захотелось чего-нибудь выпить, и я смешал себе "кровавую Мэри", подумал и сделал еще три таких же коктейля – для женщин: им это должно показаться изысканным. Когда я принес им поднос с напитками, Сара Луиза и Элизабет взяли по бокалу, наградив меня мимолетной улыбкой, и тут же вернулись к прерванной беседе, а Эсель скорчила гримасу, словно я предложил ей жабу, и сказала:
– Неужели нельзя хоть раз обойтись без спиртного!
– Хорошо, давай отнесу обратно, – ответил я, и она с отвращением поставила бокал на поднос.
Я варил яйца, когда опять зазвонил телефон, – не иначе, как Мэри Кэтрин понадобилось еще что-то передать. Однако, сняв трубку, я услышал разговор двух девушек. Одна из них была Элизабет – вероятно, она успела вернуться в дом так, что я не заметил, – а другая – ее лучшая подруга Лора Энн Оуэн. Должно быть, мы с Элизабет подошли к телефону одновременно, девушки не подозревали, что я их слышу.
– Ну, и что тебе подарили? – спросила Лора Энн.