Прекрасная шантажистка
Шрифт:
Второй товарищ князя — Самарцев Степан Яковлев, штаб-ротмистр в отставке. Князь с ним служил с 12-го года в одном полку. Дворянин Тверской губернии. Проживает на Тверской улице в гостинице «Европа».
Третий — Борис Сергеев князь Болховской, Казанской и Симбирской губернии дворянин. Так же фронтовой товарищ князя. Проживает в гостинице «Европа». Чин — флигель-адъютант Его Императорского Величества. По каковой причине находится в Москве, узнать то не представляется возможным.
За сим, считая поручение Ваше, милостивый государь, исполненным, остаюсь преданнейший Ваш слуга Каллистрат Платонов сын Назарьев.
Р. S.
Писано в Москве Октября 2 числа 1815 года.
Ах, милостивые государи, чье чувствительное сердце и деликатные чувства угнетает шумная жизнь городская! Куда вам направить стопы свои, как не в благодать сельского уединения, где на лоне матери нашей природы, в сем храме Божием можно беспрепятственно предаваться чистым радостям жизни духовной, размышляя о суетности человеческого бытия, о непознаваемости промысла Божьего, о поисках гармонического существования души вашей бессмертной на этой бренной земле. Ибо до нас бродили человеки в сих пределах юдоли страданий и после нас будут. Но откуда мы приходим сюда и куда потом уйдем?
Пожалуй, сии сентиментальные мысли вряд ли волновали Сергея Михайловича, когда почти по бездорожью, застревая в непролазной октябрьской грязи, тащился их обоз в Раздумьино. К тому же разверзлись хляби небесные, и противный холодный дождь моросил не переставая. Измученные путешественники были несказанно рады, когда уже в сумерках их экипажи наконец въехали на длинную липовую алею, что вела к усадьбе. Темный силуэт огромного дома почти сливался с сумрачным небом, но окна его ярко и призывно горели, обещая измученным телам отдых и тепло, а мятущейся душе успокоение.
Неделя пролетела, как один день. Осенняя распутица отрезала их от мира и докучливых визитов соседей. Полина с Варварой Апрониановной в этом вынужденном уединении сдружились еще крепче, проводя время в чтении романов, коих было предостаточно в раздумьинской библиотеке. К тому же, как всякая порядочная девушка, Полина умела вышивать, в том числе бисером, а потому задумала к Рождеству подарить Сергею кошелек. Она бесконечно советовалась с Манасеиной о рисунке и выборе цветовой гаммы, и обе дамы увлеченно стали готовить сюрприз. Сергей занимался делами поместья; иногда, взяв ружье, вместе с егерем отправлялся на охоту.
Полина жила как в некоем волшебном сне, впитывая с отчаянной нежностью каждый час его и каждое мгновение. Они с Сергеем разговаривали немного, но ей было достаточно просто смотреть на него; движения этого сильного гибкого тела, наклон головы, мальчишеская прядь, упавшая на лоб, Волнующая бездна серых глаз заставляли трепетать ее сердце. Все вокруг дышало его присутствием, и даже ночью, а может быть, особенно ночью, это томило чем-то неизведанным, искушающим, как зов сирены. Однако тревога подтачивала ей сердце все чаще. Наверняка те люди, которые так настойчиво стремятся лишить ее жизни, повсюду разыскивают ее. А что, если они доберутся сюда? Что будет с ним? При мысли о том, что она может стать причиной его несчастий, сердце ее трепетало. Пора было положить этому конец. И Полина решила посоветоваться с Варварой Апрониановной, ибо более, пожалуй, было и не с кем.
Улучив время, когда Сергей принимал в своем кабинете старосту
— Ах, дитя мое, я ведь не слепая, чуяло мое сердце, что творится неладное, — с тревогой глядя ей в глаза, сказала Варвара Апрониановна. — Кто ж задумал злодеяния-то этакие?! Какой душегубец?!
— Не знаю! И почему, тоже не ведаю. Но только оставаться больше здесь и прятаться за спиной Сергея Михайловича больше не могу. Мне надо исчезнуть, иначе случится что-то худое. Помогите мне, добрейшая Варвара Апрониановна, укрыться где-нибудь, чтобы никто не знал. Хотя бы на некоторое время. А там я уж как-нибудь все устрою.
— А Лиза-то, Лиза-то как без тебя? — всполошилась Манасеина.
— Сергей Михайлович Лизу не оставит, он мне обещал. Это я — обуза для всех.
Пока Варвара Апрониановна раздумывала, на лице ее сменилась целая гамма чувств. Наконец она решительно произнесла:
— Не тужи, пташка моя, кажется, знаю, как твоему горю помочь. В Симеоновском монастыре настоятельница — родственница моя дальняя, авось не откажет в гостеприимстве.
— Варвара Апрониановна! Милая моя, драгоценнейшая! — Полина пылко сжала руки Манасеиной. — Благодарю, благодарю вас! Век вашего благодеяния не забуду!
— Будет, будет тебе... — Манасеина ласково потрепала Полину по плечу. — Дня через два-три — будь готова, а покуда иди, мне подумать надо.
Полина вышла из комнаты. Манасеина же еще долго сидела, отреченно глядя в окно, за которым плавно и бесшумно падали осенние листья.
16
Вот и наступил последний для Полины вечер уютном раздумьинском доме. Они втроем сидели в гостиной у весело потрескивающего камина. Дамы рукодельничали, Сергей, устроившись за роялем, развлекал их вариациями на тему французских песенок, кои в большом количестве вывез он из завоеванного Парижа. Наконец Варвара Апрониановна многозначительно взглянула на Полину.
— Что ж, дети мои, пора и на отдых. — Манасеина направилась к дверям гостиной, но на пороге обернулась, вопросительно приподняв бровки: — Полина?
— Иду, Варвара Апрониановна. — Полина направилась следом. — Только в библиотеку загляну, возьму что-нибудь почитать.
Поднялся и Сергей.
— Я провожу вас, Полина Львовна.
— Нет, нет, не стоит беспокойства, — вспыхнула Поля.
— Это не беспокойство, а удовольствие. Да и себе что-нибудь подберу.
Дальнейшие препирательства были бессмысленны. И, подхватив под локоток Полину, Сергей увлек ее мимо недовольной Варвары Апрониановны в сторону библиотеки.
— Сергей Михайлович, что это вы позволяете себе! — с напускной строгостью воскликнула Полина, когда они вошли в библиотеку.
Ничего не ответив на ее слова, Сергей плотно прикрыл двери, после чего решительно развернулся в ее сторону.
— Полина! Что происходит? Ты весь вечер сама не своя.
— Вам показалось, Сергей Михайлович, — смутилась Полина.
— Почему-то у меня полное ощущение, что вы меня за дурака держите, — иронично сказал Сергей.
Разгоряченные спором, они стояли в мягком свете свечей друг против друга совсем рядом. Лишь небольшое расстояние разделяло их. Вдруг Сергей шагнул ближе, и она оказалась в его объятиях.