Приглашение в ад
Шрифт:
очищался от житейской скверны будней. Он приближался к базилике собора со стороны западного фасада.
Строгость и мощь романтического стиля в сочетании с небесной устремленностью готики, стрельчатые арки,
простота пространственных решений — все это сделало собор образцом, по которому Франция возвела храмы
во многих своих городах.
Ян подолгу любовался архитектурными формами собора, разглядывал символические скульптурные
изображения месяцев года, изваяния на библейские
“Избиение младенцев”. Ян вспомнил устрашающие фигуры монстров на фронтоне. Подумал: как много хотели
сказать людям создатели этого чуда! И как мало мы прислушиваемся к предостережениям предков…
Страшилища, названные химерами, со временем превращаются для пас в обыкновенные житейские химеры.
Мы не придаем им значения до тех пор, пока не сталкиваемся с ними в беспощадной реальности.
— Я вижу, пана Крункеля снова тянет поближе к ужасам, — послышался насмешливый голос.
Ян вздрогнул. Обернулся. За его спиной стоял поручик Губаньский. На нем было темное пальто с
поднятым воротником. В черных волосах непокрытой головы четко обозначался пробор.
Первое, что ощутил Ян, — желание бежать. Но он только улыбнулся.
— Вы опять собрались похищать меня?
— Почему бы и нет? Два часа брожу по Парижу, вы единственный знакомый, которого встретил. Так что
похищаю вас в ближайший кабачок!
Они зашагали рядом.
— Пан Крункель, поскольку мы не станем задавать друг другу лишних вопросов…
— Зовите меня Яном. Без приставок.
— А я Вацлав. Тоже без приставок. Они засмеялись.
— Надо же, встретиться в Париже!
— Почему бы и нет? Разве Берлин лучше?..
— Вы правы, Вацлав! Мы с вами выбрали для встречи самое прекрасное место в мпре. Теперь бы
выбрать еще подходящее бистро…
— Не волнуйтесь. Положитесь на Вацлава. Пан поручик знает одно тепленькое заведеньице.
“Черт его поймет, может, он и неплохой парень, — думал Ян. — Мундиры всегда заслоняют от нас
людей… проклятые мундиры!”
— Надеюсь, Вацлав, список посещаемых вами достопримечательностей несколько шире бистро, кафе н
ресторанов?..
— Час назад я стоял у Триумфальной арки.
— Потянуло к чужой славе?
— Читал слова на бронзовой плите: “Здесь похоронен солдат Франции, умерший за родину”.
— Вас что-то не устраивает в надписи?
— Все вранье, Ян. Во-первых, никакой солдат там не похоронен. Так. декорация. Во-вторых, что значит
— за родину? Ни за какую родину этот солдат не воевал. Он погиб за Наполеона. Вам не кажется, что это не
одно и то же?..
— Что-то вы сегодня настроены критически.
— Люди, которые много знают, всегда настроены критически.
Через
доморощенная реклама: “Здесь не торопятся”.
Разговор шел о том, о сем. Оба собеседника чувствовали некоторую неестественность положения. Ян
решил нарушить установленные границы.
— Вацлав, вы бываете откровенным?
— Раз в году и только в солнечный день.
— А сегодня?
— Ну, давайте, давайте ваш вопрос!
— Вацлав, меня мучают обстоятельства гибели Робеспьера. Я должен кое-что понять. Если можете —
помогите.
Губаньский поднял на Яна темные, со злинкой глаза.
— Это сложные игры, Ян. Мне известно далеко не все. Робеспьер порой действовал слишком открыто,
самонадеянно. Его, конечно, могли убрать немцы…
— Как? Я, к примеру, не сомневался, что убийство Робеспьера — дело рук нацистских агентов!
— Не знаю, не знаю… — Вацлав наклонился ближе к Яну. — Мне известно только одно. За рулем
машины, которая сбила француза, сидела женщина. И давайте о чем-нибудь более веселом. День откровенности
кончился…
Они вышли на улицу.
— Да хранит вас святая дева Мария и… Интеллидженс сервис! — тихо пожелал на прощание
Губаньский. — Ну, а свидимся еще… будем действовать по обстоятельствам.
— Спасибо за сегодняшнее… похищение, — отозвался Ян.
Ян возвращался в особняк без особого энтузиазма. Разные мысли роились в голове. Конечно, Губаньский
знает гораздо больше, нежели сказал. Однако явно дал понять, что сомневается в причастности гестапо к
устранению Робеспьера. Тогда кто же? Не польская же дефензива. А почему бы и нет? И это могло быть. Но
почему Коблиц просил Яна опознать на фотографии французского “коллегу”? Возможно, француз
действительно направлялся к дому Яна. А что, собственно, открыл Яну Губаньский? Что за рулем автомашины,
сбившей Робеспьера, сидела женщина? Интересно, водит ли машину пани Зося? Ни разу не видел за рулем.
Можно попытаться проверить. А если то, что сказал Губаньский, провокация с целью навести на ложный след?
Вместе с тем Яну осточертело жить в мире загадок. Необходимо выяснить кое-какие истины. Он словно
долгое время пользовался монетами, любая из которых могла оказаться фальшивой. Среди них Коблиц и пани
Зося.
До самого дома Ян мысленно набрасывал всякие варианты, как выяснить подлинную роль Зоей.
Она встретила его в коридоре с неизменной улыбкой.
— Так долго… Я уже начала тревожиться.
— И правильно сделала. Меня опять похитили.
— Кто? — улыбка исчезла с лица Зоей.