Принцесса для босса. Семья из прошлого
Шрифт:
И пусть, к моей беременности она не имела ни малейшего отношения, будучи непосредственным организатором того самого злополучного форума застройщиков, она винила себя за то, что именно там я познакомилась с Робертом и повелась на его страстные речи. Видимо, дар “запудрить мозги” был у него в крови и он не гнушался ни влиятельными бизнесменами, ни наивными девушками.
Он обманом проник на форум, чтобы втереться в доверие к крупнейшим застройщикам и инвесторам страны, но видимо, настолько вошел в образ, что просто не сумел отказать себе в удовольствии — развести наивную стажерку
Что ж, судя по всему, тот форум имел для него просто ошеломительный успех! Мало того, что он разжился там такими полезными знакомствами, так еще и умудрился сделать мне ребенка! Как там говорят? И шнец, и жнец… и новый босс!
Господи, ну как? Как мне теперь работать??
Глава 3
Глава 3
— Как думаешь, он тебя узнал? — интересуется подруга, когда мы под шумок сбегаем с работы.
У нее встреча с клиентом в соседнем офисном здании, а у меня… а у меня просто нет сил там оставаться. Потому что нет, разумеется, он меня не узнал. Мужчина, в которого я влюбилась без памяти семь лет назад. Тот, кто до сих пор снится мне по ночам и постоянно мерещится в случайных прохожих, не узнал меня. Мельком мазнул взглядом, как и по всем моим коллегам, но никак не выделил из общей толпы.
Отрицательно мотаю головой, чтобы снова не разрыдаться и тихо прошу:
— Прикроешь меня? Я домой, наверное, поеду… Не знаю как туда возвращаться, Юль.
— Конечно, — кивает она, но тут же хватает меня за руку и заставляет посмотреть себе в глаза: — Не раскисай, Яра. Роберт, то есть Максим — это пройденный этап, слышишь? У тебя же уже все отболело за него. Столько лет прошло! Это он должен локти кусать, что упустил вас с Алиной. Он должен страдать!
— Сложно страдать по тому, чего не знаешь, — криво усмехаюсь.
— Хочешь ему рассказать? — немного настороженно спрашивает она.
— Не знаю. Нет, наверное, — мямлю едва слышно. Голос звучит устало, я бы даже сказала убого.
И чувствую я себя под стать, если честно. Юля права, эта история осталась в прошлом. У меня давно все отболело. Я ни разу не пожалела о своем решение рожать ребенка без отца, хоть и понимала, что это будет нелегко. Да и чувств у меня к нему, разумеется, больше не осталось. Было бы полнейшей глупостью спустя семь лет все еще любить человека, которого я знала всего три дня. Да и знала ли? Судя по тому, что он даже об имени своем соврал, то и во всем остальном вряд ли сказал правду.
— Думаешь, он имеет право знать?
Семь лет назад я отчаянно, и естественно, безрезультатно пыталась его найти, потому что мне нужна была помощь. Я была уверена, что сама просто не справлюсь. Но я справилась и по идее, он мне больше не нужен. Но есть не только я… есть еще наша дочь. И возможно, будет справедливо их познакомить.
Но для того, чтобы принять столь важное решение, мне нужно для начала прийти в себя. Сейчас я слишком ошарашена, по венам вместо крови течет какой-то анестетик, который заглушил добрую половину моих мыслей и чувств. Есть только шок и вязкое ощущение сна. Будто я до сих пор не могу поверить в происходящее и где-то
— Я не знаю, есть ли у него хоть какие-то права, касаемо вашей семьи, — слегка подумав, заявляет Юлька, — но в любом случае, решать только тебе.
— Тогда можно я подумаю об этом завтра? — заставляю себя улыбнуться, глядя на обеспокоенное лицо подруги.
— Можно, Скарлетт, можно, — добродушно разрешает она.
К зданию детского сада я подхожу как раз, когда у детей заканчивается дневной сон. Сегодня по расписанию у них хореография и знаю, что воспитатель будет ругаться, что Малинка пропустит занятие, но раз уж мне в кои-то веки удалось сбежать с работы пораньше, было бы кощунственно оставлять дочь в саду. Тем более, она ходит на акробатику и “тянуть носочек” точно умеет. А большего они, кажется, в саду и не учат.
Но тем не менее, когда Наталья Игоревна выводит Алину, выглядит она весьма недовольной. На контрасте с сияющей Малинкой, воспитатель смотрится особенно комично и я даже не пытаюсь сдержать улыбку.
— Она снова рисовала! — Строго отчитывает нас воспитатель. — Я уже не знаю, что с ней делать!
— Малыш, — наклоняюсь к дочери, чтобы поцеловать, — мы же договаривались: рисуем только на бумаге. Я же тоже хочу посмотреть на твои шедевры, а как ты мне их покажешь, если будешь рисовать на чем-то другом?
В прошлый раз, когда она каким-то образом протащила с собой фломастеры в спальню и к концу тихого часа изрисовала свою кровать прелестными цветочками, мои увещевания помогли. Малинка согласилась, что несправедливо лишать меня возможности полюбоваться своей работой и впредь пообещала творить шедевры исключительно на бумаге.
— Ну я же не знала, что ты меня раньше заберешь, — печально вздыхает он. — Я думала, мы все вместе будем выходить и ты посмотришь.
— На что посмотрю? — настороженно интересуюсь. На Наталью Игоревну я даже взгляд поднять боюсь. Она дышит так, что еще чуть-чуть и из горла начнут вырываться языки пламени.
— На Егора, — невинно хлопает ресницами дочь.
— Ваша дочь разрисовала Егора Вельского! — рявкает воспитатель. — Перманентными маркерами!
— Откуда в саду перманентные маркеры? — неосознанно цепляюсь именно за последнюю фразу. — Мы же специально покупали водорастворимые, — прекрасно помню, как помогала дамочке из родительского комитета тащить огромную коробку с канцелярией для деток.
— Они лежали на моем столе, — цедит Наталья Игоревна. — А Алина их украла и разрисовала Егора!
— Но я же их вернула, — глаза малышки мгновенно мокреют. Она привыкла, что ее ругают за рисунки, но обвинение в воровстве явно перебор для ее психики. — Я просто хотела сделать ему татуировку. Как у папы…
Воспитатель поджимает губы и что-то мне подсказывает, что сейчас к статусу безответственной матери-одиночки к моему досье добавляется мысленное “отец-зек”. Они и так, кажется, до сих пор не оправились от того, что я родила ее в девятнадцать.
Кто же мог подумать, что из всех тех спонтанных деталей о ее отце, Малинка запомнит именно татуировку.