Принцесса с собачкой

Леннокс Марион

Поэтому он занялся изучением бумаг. Или пытался заняться. Нос его невесты оставался повернутым к окну. Прелестный носик.

– На что ты там смотришь? – не выдержал он наконец, но она не повернулась.

– На горы.

– Ты разве гор не видела?

– Эти пики я видела ребенком.

– И никогда больше сюда не приезжали?

– Мама болела. А отец… Для него существовала только Джулиана.

– Ты никогда не путешествовала? – удивился он.

– Не считая поездок в Лондон. Когда мне

было двадцать, мы получили деньги по страховке после тети Кэт. Она оговорила, что я должна использовать их для путешествия. Мама чувствовала себя хорошо и настаивала, чтобы я куда-нибудь поехала. Каникулы у меня были десять недель. Раньше я каждые каникулы работала. Но в тот раз казалось, что стоит развеяться. Я полетела в Австралию. Со мной связались в сиднейском аэропорту. У мамы случился сердечный приступ. Умерла она еще до моего возвращения. Остаток денег я истратила на похороны.

У него сдавило грудь.

– А твой отец? Не помог?

– Шутишь? Нет, конечно. Они с Джулианой были далеко. В любом случае… Ну а ты? Как ты стал юристом-международником? Привлекла возможность хорошо заработать?

Она выводила его из равновесия. Руби после окончания школы спрашивала его о том же: «Скажи, не хочешь ли ты стать юристом из-за денег?»

– Не знаю, – ответил он с той же неохотой, с какой когда-то отвечал Руби. – Думаю, большое влияние оказало мое детство. Хотелось получить работу, которая дала бы мне уверенность в себе. Кроме того, моя мать… Работа помогла мне ответить на многие вопросы, ощутить, насколько мал мир.

– Хороший ответ.

– А ветеринария?

– Мне всегда хотелось собаку. Может, не самая основательная причина для выбора профессии, но уж какая есть. Выходить на международный уровень мне никогда не хотелось – даже чтобы узнать об Альп-де-Монтезье.

– Ты не забыла родной язык?

– В университете я практиковалась в итальянском и французском – просто для себя. Стыдно казалось терять язык. А ты?

– Когда я был маленьким, мама разговаривала со мной. И в университете я учил французский и итальянский. Насколько я понимаю, во всех пяти княжествах говорят на том и другом.

– О, смотри, снег. И множество цветных точек. Лыжники?

– Здесь лучшие горнолыжные спуски в мире.

– Ты катаешься?

– Да.

– В этих горах?

– Иногда. – Горные лыжи были хорошим предлогом для общения с нужными людьми.

– Ничего себе.

– Многие люди катаются на лыжах, – он слышал оправдывающиеся нотки в своем голосе и не умел их скрыть.

– Но не в моем мире. И летом и зимой им надо работать.

– Ты никогда не каталась на лыжах?

– Подозреваю, на свете есть много такого, чего я никогда не делала. – Она повернулась к нему. – Например, никогда не выходила замуж за человека,

катавшегося на лыжах в этих горах. – Она покачала головой. – Это совсем иной мир.

– Ты знаешь, на что идешь?

– Нет. Я знаю людей. А в политике ничего не понимаю. А ты?

– Я изучал эти вопросы.

– Значит, ты в более выгодном положении, чем я.

– Сыграть принцессу – звучит довольно привлекательно.

– Не думаю, что придется играть принцессу. Как ты заметил, есть икру глупо. Думаю, начать следует с продажи этого до нелепости шикарного самолета.

Вероятно, говорить этого не следовало. Ширму, отделяющую их от другого помещения, резко отдернули. За ней, в ужасе глядя на них, стоял стюард.

– Вы не должны так поступать, – с отчаянием произнес он.

Роз, смущенная его неожиданным появлением, нахмурилась.

– Не должны его продавать?

– Нет.

– Наверное, тогда вы потеряете работу, – сочувственно предположила она.

– Это не моя работа. По крайней мере, выполнять ее мне приходится не часто. Извините меня. Не мое это дело. Не надо было мне ничего говорить. Ваш обед скоро будет готов.

– И все же объясните, почему мы не должны продавать самолет? – спросил Ник.

– Я не могу.

– Не можете что?

– Я… Есть приказ.

– От кого?

– Мсье Жака.

– Какой приказ?

– Ничего вам не говорить, – жалобно признался стюард. – Позволить вам заключить ваш фальшивый брак.

– Он не фальшивый. – Роз хмурилась все сильнее. – Напротив, вполне реальный.

– Я подслушивал, – признался стюард. – Джулиана и Жак говорят людям правду. Ваш брак заключается по расчету.

– Тем не менее, это брак.

– Говорят, что вы притворщики и не собираетесь ничего делать для людей. Просто подмахнете бумаги и снова пропадете неизвестно куда. Ничего не исправив. Из страны продолжат выкачивать деньги и посылать их за границу. Нашей стране станет только хуже.

– Потому мы и здесь, – недоумевающее сказал Ник. – Эрхард Фриц…

– В последнее время местные газеты изрядно подпортили Эрхарду Фрицу репутацию. В них была развернута целая разоблачительная кампания. Вас изобразили как пришельцев со стороны, которым только дай добраться до ресурсов страны.

– Почему вы нам это рассказываете? – удивленно спросила Роз.

– Возможно… из-за собаки? Знаю, звучит глупо, но у моей дочери почти такая же. Услышав, как вы выхаживали больную собаку, я подумал, что не можете вы быть таким монстром, каким вас изображают. Вспомнил то, что писали о вас, когда вы были ребенком. Говорили, вы больше интересуетесь животными, чем приобретением светских манер. Да и теперешнее ваше поведение… Мелочи, но брак по расчету идет с ними вразрез.