Принцип домино
Шрифт:
— Попробую. Сразу после получения распечатки по мобильной связи мы решили, на всякий случай, просмотреть все звонки, исходящие и входящие, так или иначе связанные с погибшим Быстровым… — Еремин кивнул на экран телевизора, где продолжали показывать место гибели Олега Ивановича. — Что мы знаем? Помимо исходящего звонка от Геннадия Лагутина на телефон Быстрова было еще два звонка из Петербурга в Москву по тому же адресу, по межгороду из гостиницы «Советская», сначала за день до убийства, следом за разговором Быстрова с погибшими позже журналистами, а затем после убийства. Звонивший
С этими словами Еремин достал из своего кейса большой конверт с отпечатанными фотороботами предполагаемого убийцы.
— Кстати, дежурная подтвердила, будто в день убийства Суниев уходил из гостиницы, а вернулся лишь под утро, заявив, что провел ночь у знакомой женщины.
— Готов спорить: он там был с усами! — сказал Гера Еремину, прежде чем тот их развернул. — И на этого Суниева фотороботов наверняка уже больше, чем у него самого семейных фотографий… Стоп, а вот случайно не он? Или он мне уже везде мерещится?
Гера, ошалело приоткрыв рот, указывал то на экран, где все еще показывали репортаж с места убийства журналиста Быстрова, то на фотороботы.
Но камеру уже перевели на юного репортера с микрофоном, ведущего передачу.
— … С начала этого года это уже четырнадцатый журналист, погибший от рук убийц, которых направляют те, кто хочет запугать и утопить в крови наше право на свободное слово… — горячо говорил репортер.
— Но им нас не запугать! — хмыкнул Гера. — Толпу еще раз покажите, сволочи!
— Однако им не удастся нас запугать! — повторил ведущий, будто услышав подсказку.
— Ты бы, дорогой, лучше нам опять толпу показал, — вздохнул Гера и включил видеомагнитофон. — Вдруг опять покажут? Причем он снова без усов. С его способностями только от алиментов скрываться… А может, мне действительно померещилось?..
— Да нет же, это он! — сказал теперь Померанцев, когда камера снова наехала на толпу.
И теперь уже все трое увидели, — на секунду, не больше, безусого Реваза Суниева, будто сошедшего со своих фотороботов, но его тут же заслонили другие головы. На этом репортаж закончился. Померанцев схватил свой сотовый и стал набирать номер.
— Чертова электроника! — пробормотал Гера, делавший то же самое. — Видит око, да зуб неймет. Что хочешь можно с этим душегубом сделать: ярче, контрастнее, сжать, вытянуть, записать, отключить. Но только не повязать. Нет, я теперь на все сто уверен: это был он. И ведь до чего же наглый! Почти как я.
— Скорее, дерзкий и расчетливый… — поправил его Померанцев и тут же крикнул в трубку: — Алло! Это старший следователь Генпрокуратуры Померанцев. Срочно соедините с дежурным по городу! Товарищ подполковник, старший следователь Генпрокуратуры Померанцев. Мы только что увидели в репортаже по телевизору в толпе, на месте убийства журналиста Быстрова на Якиманке, его предполагаемого убийцу.
— Да никого они там не найдут… — махнул рукой Гера. — Менты пока почешутся… И с тобой, Валерий Александрович, я не согласен в том, что касается характеристики этого самого Суниева. Именно наглый! Янастаиваю на этом. Это ж додуматься надо! Вернулся к месту преступления, чтобы посмотреть, не надо ли клиента добить и как там вообще обстоят дела…
Включив видеомагнитофон, он отмотал назад, пока не мелькнуло безусое лицо Реваза Суниева, после чего зафиксировал изображение. Померанцев не ответил. Он с Ереминым молча разглядывали подрагивающее лицо убийцы, сверяя фотороботы.
— Слушай, помнится, в деле ведь был еще один похожий на него убивец, — сказал Померанцев Гере. — Этот, помнишь, была объективка по делу об убийстве охранника ночного клуба «Золотой глобус» Родиона Малютина?
— А, тот… — махнул рукой Гера. — Для нас кавказцы все на одно лицо. Не чересчур ли для одного душегуба? А за несколько часов до этого убил медсестру Марину Антонову совсем в другом конце Москвы?..
— Тамошние девушки из обслуживающего персонала сказали про него, будто тот человек застрелил охранника, оскорбившись, когда Малютин проверял его документы, — пояснил Померанцев Еремину.
— Теперь даже и не знаю… — задумчиво сказал Гера, глядя на остановившееся в кадре лицо. — Похоже, этот может.
Звонок прозвенел неожиданно, как всякий другой звонок, которого напряженно ожидаешь. Померанцев схватил трубку, с минуту слушал.
— Да, спасибо… Я все понимаю. Что ж, видеозапись у нас есть, мы успели ее сделать. И его фотороботы. Да, высылаем вам по факсу… И оформляем в розыск.
— Ну а теперь на десерт… — сказал Гера, когда Померанцев положил трубку и взглянул на него: все ли ясно? — Теперь посмотрим мои материалы, если вы, Роман, уже закончили.
Тот кивнул, и Гера вставил в видеомагнитофон другую кассету.
— Смотрите внимательно, — сказал он. — Вот мой козырь, который я собирался выложить покойному Быстрову Олегу Ивановичу. Это зафиксировано скрытой камерой через видеоглазок… Сейчас перед вами появится тот самый человек, что сумел подслушать наши с Валерой разговоры здесь, в святилище Фемиды. И если бы не всем известная бдительность Валерия Александровича…
Когда на экране возникло серое изображение человека, о чем-то разговаривающего с приятелем Геры Мишей, Померанцев сначала замер, потом перевел взгляд на Геру.
— Вот мне тоже все время кажется, будто я его где-то уже видел, — растолковал взгляд непосредственного начальника Гера. — А вам он знаком?
Он вопросительно взглянул на Еремина. Тот отрицательно покачал головой.
— Останови, — сказал Валерий, когда человек на экране повернулся наконец лицом к камере.
— Я скажу, где ты мог его видеть, — сказал Гера после паузы. — Этот тип по описанию похож на кавалера Марины Антоновой, которого имели несчастье лицезреть труженицы детсада, где она работала. Этот фоторобот сейчас в УВД. А теперь мы имеем фотографию для опознания.