Пришел, увидел, соблазнил
Шрифт:
– Я вам вызову такси, – бросила Женя и хотела податься к себе, но в это время зазвонил телефон.
Конечно же, к трубке рванула Наташа.
– Аллеу! – пропела она, томно закатывая глаза. Она все еще надеялась, что позвонит Вадим, но, видимо, и в этот раз звонил не он, потому что она рявкнула «дома» и передала трубку Жене. – На, тебя. Ну никакого покою...
Звонила Верочка. Подружка спрашивала, как у Жени дела продвигаются с дипломом, что там с контрольными и прочую ерунду, которой она в жизни никогда не интересовалась.
– Слушай,
– Не могу, – мгновенно обозлилась Женя. – Я ж тебе говорила – женат он!
– Ой, слушай! У него такая классная тачка! – захлебывалась от восторга Верочка, благополучно пропустив мимо ушей известие о семейном положении. – Если б ты слышала, сколько он мне комплиментов отпускал! Прям отпад! Я думала, что ваще не удержусь!
– Ну и как? Удержалась? – презрительно кривилась Женя.
– Ой, ну ты чего... ваще, что ли? – посчитала нужным обидеться Верочка. – Так я прям на первой встрече и сдалась, ага! Ты ж меня знаешь! Я как ремень! Нет... кремень, вот! Он ко мне – а я ни в какую! Он ко мне, а я... ну ты меня знаешь! Да, я такая! Но чего мне это стоило!
– Знаю, скажи лучше, что он сам на тебя чихать хотел, – фыркнула Женя. – Ладно, пока, у меня тут, как это говорят? Молоко сбежало, вот!
Она бросила трубку, улеглась на кровать, прикрылась журналом и решила больше ни на какие выходки не отвечать... ни на радостные подколы подруг, ни на Натальины сумасшедшие крики. Ничего, до завтра она потерпит. Однако и терпеть больше не пришлось. Через полчаса Наташа сама заплыла к ней в комнату и торжественно заявила:
– К тебе Ромка! Жень! Ну чего ты уткнулась куда-то? Говорю же... Ромка к тебе, беги быстрее.
Женя хоть и не побежала, но поднялась и подалась в комнату. Встречаться с парнем не хотелось до ужаса. Это ж ему еще надо как-то в глаза посмотреть!
– Жень, привет, – как ни в чем не бывало поздоровался Роман. – Маринка с Юркой приехали, в клубе нас ждут, собирайся.
Женя обернулась – на нее пытливо пялились три пары глаз: родственники подозревали, что ни в какой клуб она не пойдет, и сейчас гадали... обидится ли Ромка или их завтра все же довезут до вокзала с честью?
– Пойдем ко мне, – пролепетала Женя и захлопнула двери перед самым носом Натальи. – Я, Ромка, никуда не поеду. Понимаешь... Мне так... отвратно. Ну... не хочу я никого видеть, и веселиться я не могу, чего я потащусь? Ты сходи один.
– Ну а чего я один-то? – растерянно пробормотал парень. – Мы ж вместе...
– Да какое там вместе?! Ну какое?! Я вчера... а он... – не выдержала Женя и заплакала, горько, навзрыд. – Ромка, я такая... дура... Понимаешь, я думала... а он... он меня даже ни разу не поцелова-а-а-ал...
Парень ее обнял и погладил по голове, как маленькую:
– Ну перестань,
Женя немного отстранилась от него и помотала головой:
– Нет, Ром, он... он просто играл... Он наигрался, как этот... как кот с мышью... а мне... уходи, Ром, я вообще никого не хочу. Уходи.
– Понятно, – кивнул Роман и вышел.
Он ехал домой, а в глазах закипали слезы. Это сколько ж они вместе с Женькой? Год? Да нет, больше, около двух. А этот... этот Буранов! За один день все перечеркнул! И как теперь ей? А ему-то как, Ромке?!
– О! Ромочка! – радостно встретила его мать. – Как ты вовремя, а я ужин приготовила, а сама думаю – вот бы ты пришел, пока все горяченькое!
– Мам, я не хочу ужинать. Я вообще ничего не хочу, – хмуро отмахнулся парень и прошел к себе.
Он завалился на диван, напялил наушники, включил музыку и постарался ни о чем не думать, совсем ни о чем. Но не получалось. Да еще музыка эта! Прямо так и стоит эта Женька перед глазами.
Он вскочил, рванул наушники с ушей, швырнул их в угол комнаты и только тогда заметил, что в кресле сидит мать.
– Так и не помирились? – спросила она, с сожалением глядя на переживания сына.
– Да как с ней помиришься? Мы ж не ссорились! – И Ромка, отвернувшись к стене и по-мальчишески ковыряя обои пальцем, рассказал ей о Буранове.
Мать села к нему на диван и как в детстве теплой рукой гладила непокорный вихор на макушке.
– Рома, это все пройдет. Ты только сам пойми – что тебе надо. Если ты ее любишь – борись, а...
– Мам, ну ты мне скажи... как бороться-то? – раздраженно повернулся к матери сын. – Она мне говорит, что видеть меня не хочет, а я борись, да?
– Ну это правильно, – спокойно рассудила мать. – Девчонка глупость спорола, теперь сама это поняла. И стыдно ей перед тобой, она ж нормальный человек. Сейчас, наверное, тоже лежит дома и мучается.
– А я, можно подумать, не мучаюсь!
– Ей тяжелее, чем тебе, – не отступала мать. – Ты пойми... ее ведь тоже бросили, да к тому же с тобой такая вещь приключилась. Она ж понимает, что тебя обидела. Конечно, если ты хочешь, ты можешь перетерпеть и ни за что ее не простить, но... Но кому от этого будет лучше? Тебе? Ей?
– Мама! Она меня не любит, ты понимаешь?
– Любит, я знаю. Только она немножко... немножко посмотрела на сторону.
– Офигеть! – вскипел Ромка. – И это говорит моя мать! Немножко на сторону посмотрела, да и все!
– Да, посмотрела на сторону, заметь... даже не сходила налево, а так... глянула на сторону, чтобы посмотреть, что лучше тебя нет. И так расстроилась! А теперь... теперь у вас может все наладиться. Разве ж она станет бросаться таким верным, надежным другом? А ты сейчас полежи и подумай.