Призыв ведьмы. Часть четвертая

Торен Эйлин

— Потому что главный мужчина дома он? — с трудом проговорила белая ведьма свою догадку.

— Да. А ещё она не имеет право на этот обряд, потому что его делают свободные женщины, а она наложница. И если это можно было ей простить, как матери в горе, но вот такого явного оскорбления старшего мужчины дома… это, — он вздохнул. — Но от Дэшаи другого и не ждали, я думаю.

— Там случится что-то плохое, — прохрипела Милена. — Надо пойти.

— Тебе точно не надо, — возразил сын ферана.

— Если буду с тобой — всё будет хорошо, — ответила она.

—

Уверена? Вот за это мне точно от Роара влетит, — улыбнулся Брок.

Милена покраснела и стушевалась:

— Прости, я не подумала.

— Ладно, давай, мне самому интересно, как её Хэла приложит. Так — я выхожу, а ты после меня. Только старайся на Шерга не смотреть, договорились?

— Буду в твою спину смотреть, — пообещала белая ведьма.

Ей не хотелось идти и смотреть на труп посреди двора, но казалось, что нужно, очень нужно быть там, потому что иначе было никак. А объяснить эту тягу Мила не могла. Но похоже было как тогда, когда попала в Зарну и её звали тени. Или когда тянуло в дом перед наказанием Хэлы…

А может девушке тоже хотелось посмотреть на то, что там происходит — этот такой понятный человеческий интерес… любопытство…

Брок вышел во двор, а Милена выскользнула чуть после него, досчитав до десяти.

Тело Шерга было к ним спиной и белая ведьма весьма этому порадовалась. Возле него стояла женщина в белом. Вдоль стен замка, занимая весь внутренний переход до перил, стояли домашние. Перед телом Шерга и женщиной, не уйдя далеко от дверей и не спускаясь на площадку двора стоял достопочтенный феран, а на шаг перед ним, но чуть сбоку Тёрк, готовый в любой момент прикрыть собой своего брата.

Хэлы Милена не увидела, но пробежав по лицам нашла Роара, и Брок оказался прав, потому что взгляд митара, который заметил белую ведьму, был весьма характерным. Но мужчина стоял от них далеко и идти сейчас и разбираться с присутствием здесь Милены просто не мог.

Девушка подумала, что ей-то точно влетит, поэтому — чего уж теперь! И перевела глаза на женщину в белом.

Дэшая была действительно жуткой. Белые одежды подчёркивали светлость её внешности. Лицо у неё было красивым, но полным какой-то отталкивающей, пугающей пустоты.

И хотя Шерга и другие его братья, включая ферана, были очень похожи друг на друга, из чего можно было сделать вывод, что все они пошли внешностью в отца. Но, видя мать Шерга, можно было очень отчётливо проследить схожесть сына и матери. Или это просто выражение лица, манера поведения? В любом случае становилось жутковато.

Ещё было видно, что женщина не молода, но сколько именно ей лет было не понятно. По измышлениям Милены — не менее шестидесяти, хотя тут все рожают рано, так что может и меньше, однако на вид ей было и вовсе словно сорок. Глаза у женщины были тёмными, и девушка не могла понять какого они цвета. Может тёмно-карие. Голова была покрыта чем-то вроде капюшона или большого платка, плотно закреплённого вокруг вытянутого сухого лица.

Женщина походила на монашку. И даже белые одежды, были не платьем, а чем-то вроде монашеской рясы, с длинными широкими

рукавами, спускающимися почти до колен, по внутренней стороне правда был вырез доходивший до кистей рук. На шее у неё и вправду висело что-то похожее на верёвку, но помня слова Тёрка и Брока и приглядевшись повнимательнее, Милена поняла, что это сплетённые, как верёвка волосы.

Мать Шерга стенала, рыдала, махала руками, сотрясала воздух проклятиями, страданием об убитом сыне, призывом к справедливому суду. Периодически она тыкала пальцем в сторону ферана и Тёрка, стоящих всего в паре десятком шагов перед ней.

— Твоего права на справедливый суд нет, — ответил ей старший мужчина, — твой сын предал ферана и фернат, и умер он, как предатель.

— Мерзкий облезлый сирг, — прошипела она. — Не надоело пресмыкаться облизывая сапоги? У вас нет доказательств того, что мой сын был предателем и я дойду до великого, я потребую сбор советов, я так это не оставлю. В этой земле льётся кровь невинных людей.

Женщина перевела взгляд на тело Шерга.

— Мой сын служил этому дому и вот что он получил? И это, — она подошла к столбу и завыла, заливаясь слезами. — Проклятия богов на этот дом! Мой мальчик!

Все молчали. Милена видела, как женщины хмурятся, видела, как вокруг Дэшаи собираются тени. Они витали над её головой и кружились, двигались по кругу, но не спускались ниже второго этажа дома.

Непроизвольно Мила вцепилась в рукав куртки Брока. Юноша был напряжён, как и стоящие вокруг мужчины.

И тут в этой тишине, разрываемой причитанием женщины у столба, кто-то начал аплодировать.

— Браво, мать твою, — и это конечно была Хэла. Голос её был такой звучный, что казалось она говорит в микрофон. — Браво! Оскара ей, серьёзно! Кусок золота в руки.

Серые и домашние, которые стояли со стороны жилой части дома, задвигались. Хэла была среди них. Она вышла на площадку. Лицо её было не менее жутким, чем у стенающей матери.

— А лучше сразу в глотку, — проговорила чёрная ведьма. — Мой учитель актёрского мастерства, старый извращенец маразматик, был бы в восторге.

Она подошла к столбу. Положила на него руку, опираясь, словно не замечая, что у столба сидит мертвец:

— Сказал бы “отлично, сучки, можете, когда хотите”, — прокряхтела Хэла, видимо пародируя этого самого учителя. — Это была высшая похвала. Крайне редкая. И очень ценная.

— Не смей говорить со мной ведьма, — прошипела на неё мать Шерга.

— А то что? — зло ухмыльнулась Хэла. — Несварение случится у тебя?

Дэшая выпрямилась. Она была чуть выше, чем изарийская чёрная ведьма. Глаза были полны презрения.

— Не тебе скалиться на моё горе. Я требую суда, — ещё раз сказала она. — Не смей…

— Да все уже поняли чё те надо, — перебивая Дэшаю, пренебрежительно фыркнула Хэла. — Лучше ответь на вопросик — а яд ты зачем притащила? Да ещё такой ядрёный. На случай провала переговоров? Типа ритуальное самоубийство в лучших традициях индийского кино? Потому что верещишь ты прям очень складно. Танцев с бубнами не хватает только.