Проблеск истины
Шрифт:
— Я тоже.
Ночью мы лежали, обнявшись; снаружи потрескивал костер, и фонарь, повешенный на ветку у входа, давал достаточно света, чтобы стрелять. Мэри посапывала умиротворенно, чего не скажешь обо мне: вокруг нашей палатки было столько ловушек и сигнальных нитей, что я чувствовал себя пауком. Прижавшись ко мне, Мэри прошептала:
— Здорово сегодня полетали, правда?
— Да, Уилли отличный летчик. Очень осторожный. И к животным с пониманием относится.
— Только когда улетал, такую свечку сделал… Я даже испугалась.
— Просто хотел показать, на что он способен. К тому же летел без груза.
— Забыли
— Не забыли. Мтука принес.
— Надеюсь, долетит без проблем. Он такой счастливый и добрый. У него, наверное, прекрасная жена. Когда у человека скверная жена, это с первого взгляда видно.
— А как насчет скверного мужа?
— Тоже видно, но не сразу, потому что женщины смелее и лояльнее. Во имя Святого Котенка, может, хоть завтра будет нормальный день, без всяких тайн и мерзостей!
— Что значит «нормальный»? — спросил я, любуясь сочетанием танцующего света костра с неподвижным светом фонаря.
— Это значит лев.
— Старый добрый нормальный лев. Интересно, где он сейчас?
— Давай спать. И пусть он будет так же счастлив, как и мы.
— Он никогда не казался мне особенно счастливым.
Потом она уснула, слегка посапывая, а я сложил подушку вдвое, чтобы лучше видеть вход в палатку. Ночь бормотала привычными голосами, людей поблизости явно не было. Я знал, что Мэри скоро станет тесно во сне и она, не просыпаясь, переберется на свою раскладушку, где уже готова постель под москитной сеткой; я же надену свитер, высокие ботинки и плотный халат и буду до рассвета сидеть у входа, подкармливая костер.
Перед нами стояло много чисто технических задач, но сейчас, в присутствии костра, ночи и звездного неба, почти все они казались мелкими. Пара-тройка проблем, однако, тревожила меня всерьез, и чтобы не думать о них, я сходил в столовую, плеснул в стакан виски примерно на четверть, разбавил водой и вернулся к костру. Потягивая коктейль, я скучал по Отцу, с которым мы столько раз сиживали вот так у ночного костра; хотелось, чтобы он меня успокоил. Наш лагерь со всем барахлом, несомненно, кому угодно показался бы заманчивым объектом для рейда, а в окрестностях Лойтокитока было полно мау-мау, это знали и я, и Джи-Си. Последний даже сигнализировал в полицию около двух месяцев назад, но от него отмахнулись. Я считал, что Нгуи прав и мау-мау из племени камба не полезут в лагерь, однако горстка беглых головорезов была лишь верхушкой айсберга. Мау-мау вели активную агитацию как среди масаев, так и среди кикуйу, валивших лес на склонах Килиманджаро; о формировании боевых отрядов пока не было слышно, но такую возможность не следовало исключать. Я же был всего лишь егерем без полицейских полномочий и опасался, быть может, ошибочно, что если дело дойдет до столкновений, то поддержки мне не видать. Моему положению не позавидовал бы и помощник шерифа на Диком Западе.
Джи-Си прибыл в лагерь после завтрака — берет набекрень, красно-серое от пыли лицо, парочка боевых поджарых парней на заднем сиденье «лендровера»… все как обычно.
— Доброе утро, генерал! — приветствовал он. — А где войска?
— На охране главного объекта.
— Мисс Мэри, что ли? Понятно. Тебя не очень изнурила осада?
— Ты сам, я вижу, измотан боями.
— Я, кстати, на самом деле замотался. Однако доложу тебе, дело движется к развязке. Наших приятелей
— Каковы мои инструкции, командор Джин-Синяк?
— Продолжать учения. А я освежусь холодненьким, поздороваюсь с мисс Мэри и опять в дорогу.
— Что, всю ночь за рулем?
— Не помню. А где Мэри?
— Сейчас позову.
— Как у нее с меткостью?
— Бог ее знает, — честно ответил я.
— Пока не забыл, давай обговорим условный сигнал. Если они попадут в наши сети, я сообщу: «бандероль пришла».
— Если появятся здесь, я сигнализирую то же самое.
— Если пойдут к тебе, я и так узнаю. — Москитный полог на нашей палатке раскрылся. — О, мисс Мэри! Очаровательны, как всегда.
— Ах, и Чунго здесь! — улыбнулась Мэри. — Вот кого я люблю. Платонически, разумеется.
— Мемсаиб госпожа мисс Мэри! — Джи-Си поклонился и поцеловал ей руку. — Вы наш почетный главнокомандующий. Спасибо, что провели смотр войскам, для нас это высокая честь. Не соблаговолите ли проскакать перед строем амазонкой?
— Уже выпил, что ли?
— Безусловно, мемсаиб. И позвольте мне добавить, что платоническая любовь прекрасной дамы к бедному помощнику старшего егеря по имени Чунго не подпадает под определение метисации, а посему его непосредственный начальник, то есть я, согласен закрыть на это глаза.
— Квасите вдвоем с утра, да еще и смеетесь над бедной женщиной.
— Отнюдь, — возразил я. — Мы тебя очень любим.
— Стало быть, по поводу «квасите с утра» возражений нет. Так я и думала. Что вам заказать?
— Нет лучшего завтрака, мемсаиб, чем бутылка холодного «Таскера».
— Ладно, секретничайте на здоровье. Или пиво дуйте, мне все равно.
— Дорогая, я все понимаю, — сказал я. — Было время, ты писала о войне. И большие люди, управлявшие ее ходом, постоянно держали тебя в курсе всего, что должно произойти. Но сейчас Джи-Си сообщает мне лишь то, что сочтет нужным, да и сам наверняка обладает далеко не полной информацией. И потом, ты жила в тихом Лондоне, а не в самом сердце потенциально враждебной страны. Подумай, каково тебе будет расхаживать одной, зная о грозящих опасностях.
— Когда это я расхаживала одна? Надо мной все трясутся, опекают, как ребенка, и шагу не дают ступить. Короче, меня утомили твои разглагольствования и дурацкие игры в военную тайну. Ты просто пьян с утра и бедного Джи-Си сбиваешь с толку, а твои люди, похоже, забыли, что такое дисциплина. Я сегодня видела четверых, явно пили всю ночь: смеются, орут, даже к утру не протрезвели. А чего еще ожидать под твоим руководством?
Снаружи донеслось глухое покашливание. Выйдя из палатки, я увидел Стукача, импозантного и серьезного, как никогда, увенчанного войлочной шляпой, укутанного в неизменную шаль и пьяного в стельку.
— Докладываю, брат: главный персональный Стукач явился в твое полное распоряжение. Дозволь войти в столовую, чтобы засвидетельствовать глубочайшее почтение мисс Мэри и пасть к ее ногам.
— Мисс Мэри беседует с бваной старшим егерем. Закончат с минуты на минуту.
Бвана старший егерь вышел из палатки, и Стукач поспешно поклонился. Глаза Джи-Си, обычно веселые и добрые, прижмурились, как у кота, и содрали со Стукача защитную пленку опьянения, как шелуху с луковицы.
— Что говорят в городе, Стукач? — спросил я.