Проклятье Персефоны

Харос Рина

Люди не чувствовали опасность, никто не помышлял охотиться на существ, пока не произошла одна ситуация. Ходили слухи, что нечисть начала проявлять себя после того, как один из смертных взял в жены Ламию — демоническое существо со змеиным хвостом вместо ног. Эти твари способны были принимать облик обычной женщины, заманивая мужчин в свои сети. Жители городка не раз просили парня бросить жену и найти другую, ту, которая не будет злобно шипеть и скрывать ноги под длинной юбкой, шлейф которой достигал несколько метров. Однако тот никого не слушал, с каждым днем замыкался в себе все больше и вскоре вместе

с женой переселился в лес.

Через несколько недель двое крепких мужчин отправились за продовольствием и наткнулись на объеденный труп того бедного паренька. Они не могли знать, что это он сразу, потому что голова лежала в кустах. Ламия, сидевшая рядом с мертвецом, демонстративно обсасывала ребро, не обращая внимания на собравшихся свидетелей кровавой бойни. Истерзанное тело молодого человека было почти полностью съедено, лишь местами кости были покрыты плотью. Голова, отрезанная от тела, лежала чуть поодаль в кустах. Тут путники и узнали в жертве того самого глупого паренька. Выражение лица умершего было полно блаженства и спокойствия, похоже, он и не догадывался о своей страшной судьбе. Крик, поднявшийся в лесу, приманил на поляну почти добрую половину деревни. Охотники, скрываемые под личностью простых обывателей, воткнули серебряный кол в хвост Ламии, обездвижив ее. Чудовище злобно шипело и пыталось дотянуться ядовитыми зубами до плоти обидчиков, но ее ослабленное тело не могло сопротивляться боли, доставляемой колом. На этой же поляне и состоялась казнь Ламии путем обезглавливания и сожжения на костре.

К тому времени Правительство издало официальный приказ о запрете намеренного причинения вреда чудовищам. Но люди требовали их крови, поэтому появились мы, охотники. Люди знали про нас, но свою личность мы не разглашали. Для всех мы были обычными парнями, соседями, возлюбленными.

Мои мысли прервал тихий кашель, который раздался из темного угла комнаты. Мужчина вышел на свет и остановился в нескольких сантиметрах от меня, приветливо улыбаясь, однако от него веяло опасностью и лицемерием. Л

Лумьер Ламиянс.

Коллекционер, обладающий странной пугающей внешностью и имеющий огромную власть в своих руках. Острый нос с горбинкой, тонкие губы, скрывающие рот без двух передних зубов, один глаз сине-черного цвета, точно небо перед грозой, второй — полностью белый, лицо, покрытое шрамами и порезами, которые не заживали годами, — каждая отдельная черта была малоприятна, однако в своей совокупности эти уродства завораживали и притягивали.

— Принес то, о чем я просил?

Я кивнул, протянул руку, сжимающую амулет, и раскрыл ладонь, ожидая реакции. Коллекционер, втянув воздух через нос, блаженно прикрыл глаза, протянув скрюченные пальцы и обхватив амулет.

— Она долго мучилась? — резко открыв глаза, Лумьер посмотрел на меня безумным взглядом фанатика, от которого стало не по себе.

— Да, настолько, что она молила меня, чтобы я быстрее закончил с этим.

Лумьер кивнул, его глаза горели огнем, он впитывал мои слова, насыщая свою черную душу новыми эмоциями, не доступными для понимания обычного смертного.

Мананангал. Моей 65 жертвой была Мананангал.

Красивая женщина днем, которая с наступлением ночи превращалась в злобного, пьющего кровь монстра. Я нашел ее в пальмовых листьях,

когда она натирала тело специальным маслом, скрывающим ее истинный запах. Амулет висел у нее на поясе.

Стараясь не дышать, я наблюдал за всем происходящим, крепко сжимая в руке кинжал, предназначенный для убийства подобных тварей. Спустя несколько минут раздался женский крик, сменившийся стоном. Спина монстра выгнулась дугой: распоров кожу, из лопаток прорвались крылья, похожие на крылья летучей мыши. Тело разделилось пополам в области талии: низ, начиная от пупка, оставался человеческим, когда же верхняя половина превратилась в густой туман, медленно парящий над землей.

Стоит застать Мананангал в таком виде и обмазать кинжал тем же маслом, которым она натирает свое тело каждый раз, начиная охоту, и она уже никуда не сможет убежать.

Я соврал Лумьеру. Я не пытал ее. Увидев в ее глазах страх и панику, я не мог поступить иначе, как прикончить ее на месте, даруя свободу.

Тем временем Лумьер достал из ящика в своем столе маленький стеклянный пузырек, жидкость в котором плескалась, словно во время шторма, принимая оттенки от кровавого до черного. Протянув его мне, коллекционер горестно вздохнул и посмотрел на меня с жалостью, в которой я не нуждался Выхватив пузырек резче, чем следовало, я спрятал его в карман пальто.

— Сколько уже у тебя?

— 65.

— 65… — протянул Лумьер, будто пробуя слова на вкус. — Значит, еще одна, и ты свободен от обязательств?

Я коротко кивнул, стараясь унять радость, которая на миг зародилась в душе. Еще одна женщина, одна ненужная жертва, еще одна кровь, которая не сотрется с моих рук.

Скоро все будет кончено.

Лумьер, казалось, потерял ко мне всякий интерес, направившись к своему креслу и усевшись в него. Затем послышался его голос, тихий, словно уносимый ветром:

— Говорят, в нашем городе решила испытать судьбу сирена. Не знаю, правда это или нет, но ты должен проверить, — взгляд его переместился на колбу, которая стояла на отдельном стеллаже.

Так вот для какого чудовища она была предназначена…

— Справишься, и можешь считать, что наш контракт обнулен.

— Что я должен принести?

— Ох, всего лишь самую малость. Пару капель крови, отданные добровольно, — улыбка, отразившаяся на безобразном лице коллекционера, напоминала звериный оскал. — Знаешь ли ты, мой мальчик, о чем гласят легенды?

Я лишь кивнул, собирая воедино обрывочные воспоминания.

Сирены очаровывают и манят моряков, изголодавшихся по женскому телу, своими мелодиями. Они выглядят как прекрасные девы, способные свести с ума каждого, кто единожды взглянет на них и услышит их голос, обещающий все, что только захочет душа. Но на самом деле это не так. У них за спиной есть крылья, а на руках — когти, потому что любовь летит и ранит, показывая, насколько каждый беспомощен и уязвим перед ней.

Сирены населяют волны, которые были прародителями этих чудовищ. Но со временем наскучила девам жизнь морская, и решили они обратиться в существ человеческих в надежде испытать истинную любовь. Однако не суждено быть воде и земле вместе, поскольку одна стихия по итогу поглотит другую оставляя лишь воспоминания, пронзающие мысли и тело болью, схожую со смертью.