Проклятие Гиацинтов
Шрифт:
Ого… А не любовница ли ее мужа эта самая Жужка? Похоже на то! Ну что ж, значит, сегодня Лерон увидит женщину, с которой ей придется побороться за Микку. Отлично… Отлично! Врага надо знать в лицо. Но только никто не должен знать о ее догадке!
Почему? Она не могла это объяснить. Просто чувствовала!
Отвела глаза от Лариссы, которая смотрела на нее с жадным любопытством, и выговорила робко, с интонациями той, прежней Лерон, которая когда-то жила в деревне, всего стеснялась и была еще девушкой:
— Ой, надо спешить, а ведь я еще не умывалась! Пойду в ванную, хорошо? И можно…
И мысленно сказала себе: «Один — один!» — уловив облегченный вздох Лариссы.
Инна пришла чуть раньше. Алёна выходила из-за торца Дома культуры и увидела ее почти напротив — как раз у ограды областного суда. Около этой красивой кованой решетки Алёну в позапрошлом году чуть не убили… она была совершенно уверена, что даже видела летевшую к ее голове пулю и слышала, как постанывает разрываемый раскаленным, заостренным кусочком металла воздух… спас ее тогда, сбив с ног, один человек, которого она с тех пор больше не видела, так уж складывалась жизнь.
К тому же, страху она тогда натерпелась, конечно, жуткое количество, вот и старалась о той истории не вспоминать, хотя, между прочим, именно за нее получила почетную грамоту городского УВД. Наша героиня виртуозно умела забыть то, что хотела предать забвению, а ту историю она именно похоронить и хотела, много в ней было мути и тяжести из-за подлости человеческой!
Инна около решетки была не одна. Рядом с ней стоял какой-то высокий темноволосый мужчина, однако Алёна сначала не обратила на него внимания, разглядывая подругу. Ой, как растолстела… Инна и прежде не принадлежала к числу фанаток стройной фигуры, не в пример нашей писательнице, с гордостью заявляя, что ей проще купить юбку на размер больше, чем заставить себя даже день просидеть на диете или хоть раз дойти до спортзала. Но сейчас у Анны возникло ощущение, что она купила этот льняной костюм брусничного цвета сразу на три размера больше.
Впрочем, ее дело. «Принимай людей такими, какие они есть! — строго велела себе Алёна. — К чертям этот твой вечный перфекционизм!»
— Инночка, привет! — Алёна хотела было броситься подруге на шею, расцеловать, но постеснялась ее собеседника, который почему-то уставился на нее, как баран на новые ворота.
Нет, конечно, кто спорит — писательница Дмитриева до сих пор заслуживает сакраментального эпитета «прекрасная» рядом со своим именем — Елена, но все же приличия какие-то надо соблюдать или нет?
Показалось или в глазах Инны мелькнула обида за то, что Алёна в последнюю минуту сдержала свой откровенный и явный порыв разлететься с поцелуями? Тактичность наказуема, так получается? Ну, с другой стороны, Инна и сама могла бы ее чмокнуть, если бы хотела. А она даже с места не двинулась!
— Ага, — глубокомысленно изрек ее спутник. — Мир все-таки тесен, так тесен, что порою ступить негде. Значит, вам удалось-таки спастись бегством от следователя Афанасьева?
Алёна изумленно уставилась на него. И впрямь — тесен мир! Да ведь на этого симпатягу она налетела в коридоре Советского отделения милиции не далее как вчера! Ничего себе, только вчера, а кажется, столько дней прошло…
— Выходит, так, — хмыкнула она. — Если он не бежал за мной с криком —
— Не бежал, — согласился симпатяга. — Я нарочно заглянул к нему в кабинет, говорю — что это от тебя красивые женщины такими пулями вылетают, а он сидит весь печальный, ну что за чушь, говорит, с этим делом, почему, как непонятки какие-то, так дело непременно ко мне на стол ляжет? Я его, конечно, спросил, в чем там суть. Заковыристая ситуация, ничего не скажешь!
— Я так и подумала, что вы там свой, в этих коридорах внутренних органов, — усмехнулась Алёна.
— Неужели на мне стоит некая печать? — обеспокоенно схватился симпатяга за свой высокий лоб.
— Клеймо, совершенно точно, — кивнула Алёна.
— Это плохо, — вздохнул ее собеседник. — Именно поэтому мне никогда не стать своим в преступном мире.
— Милостивый боже, — растерянно пробормотала Алёна. — А вы хотите стать в нем своим? Зачем?!
— Ну, так, вообще, — туманно отозвался он. — К примеру, мне приспичит сделаться оборотнем в погонах.
Алёна посмотрела на его плечи. На нем была забавная рубашка со множеством карманов, погонами и манжетами с хлястиками. Она здорово напоминала бы гимнастерку, если бы не была белоснежной. Бывают же такие аккуратные мужчины! Интересно, к концу дня она такой же незапянанной остается? И кто его рубашки содержит в таком состоянии? Кто-то, наверное, жена, которая считает, что главное предназначение женщины — делать мужнины рубашки ослепительно-белыми, а вовсе не романы писать. И тем паче — не заводить их с кем ни попадя!
И она глубоко права, эта женщина…
— А вы в самом деле та самая Алёна Дмитриева, которая распутала дело в Художественном музее с той картиной Васнецова? — с любопытством спросил симпатяга в сияющей рубашке. — Лихо у вас получилось! Несмотря на то что я глубоко равнодушен к изобразительному искусству, а художников вовсе на дух не выношу, примите мой респект! Мне о вас еще тогда Сашка Бергер рассказывал, он просто глаза от восхищения закатывал. Помните такого?
— Еще бы не помнить! — обрадовалась Алёна. — Если бы не он, не его упертость, у меня ничего не получилось бы.
Вы ему привет передайте при случае, хорошо?
— Передам. Позвольте пожать вам руку, — сказал ее собеседник и протянул раскрытую ладонь, но Алёна не торопилась вложить в нее свою.
— Не могу я вот так просто руку подавать незнакомому человеку! — усмехнулась она.
— Тогда пожмите знакомому, — усмехнулся и он. — Меня зовут Илья Вишневский. Я адвокат.
— Непохожи вы на адвоката! — покачала головой Алёна. — Скорее на опера какого-нибудь. Мобильного такого, соображучего и интеллигентного. Как в кино.
— В жизни тоже такие бывают, — возразил Вишневский. — Вот хотя бы Витю Афанасьева возьмите. Мобильный, соображучий, интеллигентный — один в один!
— Этот ваш соображучий изо всех сил соображал, как на меня статью натянуть, — с досадой проговорила Алёна, и у Вишневского глаза стали большие-большие:
— Боже, где вы такой ужасной фени набрались?!
— Да и сама не знаю, — пожала она плечами. — Вычитала где-нибудь, наверное. Я вообще-то люблю иногда этак вот… эпатировать окружающих.