Проклятие Желтого императора
Шрифт:
Атмосфера становилась немного странной. Точнее, очень странной.
Лэй Жун внимательно разглядывала собеседника: как подсказывал ей многолетний опыт судмедэксперта, если бы этот тучный мужчина сейчас вдруг упал замертво, он, должно быть, стал бы «упырем» – так судебные медики между собой называли трупы преступников, при жизни совершивших множество тяжких злодеяний. Обычно упыри попадали к судмедэкспертам, будучи застрелеными полицейскими или совершив самоубийство с целью избежать наказания.
Странным было еще и то, что опытным судмедэкспертам не нужны были
Разумеется, Лэй Жун была не склонна верить в мистику; она терпеливо разъясняла, что в опознании упырей нет ничего сверхъестественного. Нужно обратить внимание на шрамы на теле, странные татуировки или следы от уколов, потом посмотреть, нанесена ли смертельная рана оружием. Эти признаки обеспечивают 80–90 % вероятности того, что перед вами лежит упырь.
Однако Лэй Жун соглашалась с тем, что в большинстве случаев опознает упыря с первого взгляда. Эти люди, сотворившие огромное количество зла, еще при жизни несут на себе некую отметину, и даже после смерти их мертвые тела продолжает окутывать облако ненависти. Закрытые глаза, распахнутый рот – весь их облик указывает, что после того, как их черные души покинули этот мир, по ту сторону, они превратились в злых демонов.
На полном лице журналиста, в буграх неровной кожи была прикопана пара крошечных глазок. Сначала они щурились от улыбки, но только сейчас Лэй Жун ясно поняла, что эта улыбка была насквозь притворной. Толстые губы с каждым смешком сворачивались в странный круг, а смех напоминал уханье совы, в нем все явственней проступало снисходительное чувство превосходства хищника над жертвой. Он знал, что все попытки жертвы сопротивляться или спастись бегством абсолютно бессмысленны, и рано или поздно она станет куском мяса в его пасти, но не торопился выпускать когти. Похоже, он от всей души наслаждался веселой игрой, которая продлится, пока жертва не выбьется из сил и не свернется калачиком, покорно ожидая смерти…
Выражение лица Лэй Жун осталось прежним, но тон речи стал тверже:
– В настоящее время я являюсь одним из самых крупных в стране экспертов по судебной медицине, так что в том обстоятельстве, что мое слово может стать решающим, нет ничего экстраординарного.
Левая рука запрокинул голову и поглядел на деревянный квадратный фонарь у себя над головой. Светильник озарил его крупное лицо тусклым светом. Прошло довольно много времени, прежде чем он склонил голову, пододвинул к себе лежащую на татами кожаную сумку, вынул из нее фотографию и протянул Лэй Жун:
– Вы узнаете этого человека?
На снимке был лысеющий мужчина средних лет. Выпрямив спину и скрестив руки перед собой, он сидел за письменным столом из красного дерева, на лице – натянутая протокольная улыбка. На краю стола стоял глобус, за спиной у мужчины виднелись полки с книгами, которые явно были поставлены туда исключительно для того, чтобы заполнить
Левая рука прищурил глаза с таким видом, будто он заранее знал ответ, и ухмыльнулся:
– Тогда, может быть, вы вспомните женщину по имени Фан Лили? – поинтересовался он, как будто на допросе.
Тон его речи очень разозлил Лэй Жун, но все же она подумала и ответила:
– Извините, у меня нет ни малейшего представления о том, кто она такая.
Все лицо Левой руки пошло складками, как будто его резко смяли крепкие руки умелого массажиста, – это было выражением крайнего удивления:
– Да как же такое может быть? Она же училась с вами вместе в средней школе, разве вы не помните?
В средней школе? Лэй Жун, всегда считавшая, что у нее очень хорошая память, в этот раз, обращаясь к жесткому диску своего мозга, не могла найти абсолютно никаких данных. Она была в замешательстве.
– Совсем ничего не можете вспомнить? – Левая рука легко постучал пальцами по столику. – Я наводил справки, она училась вместе с вами в средней школе, только в классе на два года младше.
«Да черт подери! – чуть было не вырвалось у Лэй Жун. – Когда я училась в средней школе, в одной параллели было четыре класса, в каждом классе сорок с лишним человек! Я даже не помню имен всех своих ровесников, не говоря уже о тех, кто учился в классе на два года младше!»
Лэй Жун уже начинала слегка сердиться.
– Знаю я или не знаю Фан Лили, какое это отношение имеет к тому вопросу, который мы тут собрались обсудить?
Левая рука засмеялся своим ухающим совиным смехом:
– Доктор Лэй, ну к чему напускать на себя такой грозный вид? Этот мужчина на фото – директор компании, в которой работал Му Хунъюн, и заодно дядя Фан Лили. Как же вы могли не узнать его?
В мозгу молнией вспыхнуло озарение. Лэй Жун поняла, что Левая рука пригласил ее сюда сегодня совсем не для объяснений или извинений, и вся проявленная им скромность и учтивость была абсолютной фальшивкой, ловушкой, расставленной им, в которую, по его замыслу, Лэй Жун должна была сама прыгнуть.
Несмотря на свой выдержанный характер, на этот раз Лэй Жун не могла сдержать гнев, ее лицо раскраснелось:
– Можно спросить, что именно вы хотите этим сказать?
Почти в тот же момент перегородка за ее спиной со стуком и треском отодвинулась.
Лэй Жун, испугавшись, обернулась и неожиданно увидела свою хорошую подругу Го Сяофэнь. По ее милому розовому лицу струился пот, она тяжело дышала, запыхавшись, как будто всю дорогу бежала. Волосы на голове пребывали в страшном беспорядке, словно их растрепал ураган.
Лэй Жун едва открыла рот, чтобы спросить, как она здесь оказалась, но Го Сяофэнь крепко схватила ее за руку и крикнула: