Промышленный НЭП
Шрифт:
Шульц задумчиво потер подбородок:
— Но главная проблема — мотивация работников. Без частной собственности, без возможности разбогатеть, как вы заставите людей работать эффективно?
— Материальное стимулирование, — ответил я. — Премии за перевыполнение плана, за экономию ресурсов, за инновации. Дифференцированная оплата труда в зависимости от квалификации и производительности.
— Это противоречит принципам социализма, как я их понимаю, — заметил немец.
— Вы не первый, кто поднимает этот вопрос, — улыбнулся
Следующие два часа прошли в интенсивных технических обсуждениях. Каждый из специалистов делился опытом своей страны, а я тщательно фильтровал информацию, отбирая то, что могло быть применимо в советских условиях.
Томпсон расписывал принципы фордовского конвейера, акцентируя внимание на хронометраже операций и оптимизации движений рабочего.
Шульц рассказывал о немецкой модели промышленного картеля, где независимые предприятия объединяются для координации действий, сохраняя внутреннюю автономию.
Йоханссон детально описывал шведскую систему стандартизации, позволяющую минимизировать потери при производстве.
— Господа, — сказал я, подводя итоги, — я предлагаю заключить официальный контракт на техническое консультирование. Вы получите достойное вознаграждение в валюте и возможность увидеть результаты внедрения ваших рекомендаций.
— Меня это устраивает, — кивнул Томпсон. — Форд сократил производственный персонал, а мои услуги больше не так востребованы в Штатах.
— Я согласен, — сказал Шульц. — Экономическая ситуация в Германии, скажем прямо, не блестящая. Хороший контракт с твердой валютой — это то, что нужно.
Йоханссон молча кивнул.
— Отлично, — я достал из портфеля три папки с договорами. — Изучите условия. Если все устраивает, подпишем сегодня же.
Пока иностранцы изучали контракты, ко мне подошел Мышкин:
— Леонид Иванович, — тихо сказал он, — нужна пара слов.
Мы отошли в дальний угол кабинета.
— Шульц вызывает подозрения, — прошептал начальник безопасности. — По нашим данным, у него могут быть связи с германской разведкой. Перед приездом в СССР он встречался с людьми из окружения Шахта.
Ялмар Шахт, президент Рейхсбанка и экономический советник нового канцлера Германии Брюнинга, был известен своими консервативными взглядами и связями с промышленниками, финансировавшими праворадикальные партии.
— Думаете, промышленный шпионаж? — спросил я.
— Или хуже, — Мышкин поправил очки. — Могут пытаться через нас проникнуть в стратегические отрасли.
Я задумался. Шульц действительно проявлял слишком большой интерес к оборонным аспектам нашего производства. Но его опыт в организации промышленных картелей был ценен для моего проекта.
— Держите его под плотным наблюдением, — решил я. — Предоставляем доступ только к гражданским объектам. Никаких военных заводов, никаких
— Будет сделано, — Мышкин незаметно вернулся за свой столик.
Когда иностранцы закончили изучать контракты, мы обсудили несколько поправок и подписали документы. Я испытывал странное чувство. В моей прошлой жизни идея привлечения западных специалистов для модернизации советской экономики казалась фантастикой, а сейчас я лично организовывал этот процесс.
— Господа, — сказал я, поднимая чашку чая, — за успешное сотрудничество!
После завтрака мы отправились на экскурсию по Москве. Я показывал иностранцам достопримечательности, попутно рассказывая о впечатляющих темпах советской индустриализации, о Магнитогорске, Днепрогэсе, Сталинградском тракторном.
— Масштабы поражают, — признал Томпсон, глядя на строительство нового здания Госплана. — Но не слишком ли высока цена?
— Вы о чем? — насторожился я.
— О человеческих жертвах, — тихо сказал американец. — Я много путешествовал по вашей стране. Видел деревни, разоренные коллективизацией. Слышал о трудовых лагерях на Севере…
— Всякое развитие требует жертв, — осторожно ответил я, заметив, как напрягся следовавший поодаль Мышкин. — Но именно поэтому мы ищем более эффективные методы управления. Чтобы достичь тех же результатов с меньшими потерями.
Томпсон внимательно посмотрел на меня:
— Вы необычный коммунист, мистер Краснов. Большинство ваших товарищей, с которыми я встречался, говорят заученными лозунгами и боятся отступить от линии партии даже в мелочах.
— Я прагматик, мистер Томпсон. Меня интересуют результаты, а не догмы.
К вечеру мы закончили обсуждение конкретной программы работ. Каждый из специалистов получил свой участок: Томпсон — конвейерное производство, Шульц — систему межзаводской кооперации, Йоханссон — стандартизацию и контроль качества.
После ухода иностранцев мы с Мышкиным остались в кабинете.
— Леонид Иванович, — серьезно сказал начальник безопасности, — вы сознаете, какой риск берете на себя? Привлечение иностранцев к стратегическим проектам всегда вызывает подозрения.
— Сознаю, Алексей Григорьевич. Но нам нужны их знания и опыт. Запад опережает нас в организации производства на десятилетия. Мы должны освоить их методы, адаптировать к нашим условиям.
— А если вас обвинят в преклонении перед Западом? В недооценке советских достижений?
— Скажу, что действую по заветам Ленина: «Учиться, учиться и еще раз учиться». В том числе у капиталистов, если это полезно для построения социализма.
Мышкин покачал головой:
— Вы ходите по тонкому льду, Леонид Иванович.
— Знаю, — я посмотрел в окно на вечернюю Москву, где зажигались редкие электрические огни. — Но цель стоит риска. Мы закладываем основы новой экономической системы, которая может предотвратить грядущие катастрофы.