Пророчество Черной Исабель
Шрифт:
Исабель догадалась, что мужчина, о котором говорил Джеймс, это наверняка Уоллес. А вот кто эта девушка? Когда Линдсей упомянул о ней, его голос потеплел, и у Исабель кольнуло сердце. «Господи, неужели я его ревную?» – испуганно подумала она. Да, она ревновала его: к птице, которую он так любил, и к неизвестной девушке, к которой он, по всей видимости, тоже испытывал очень сильное чувство.
– Похоже, слова «преданность» и «верность» для тебя не пустой звук, – заметила прорицательница.
– Да, я придаю им огромное значение, –
– Ты любил девушку, о которой упомянул?
– Любил… по-своему, – проговорил Линдсей. – Ее звали Элизабет, Лиззи… Мы с ней были очень молоды, мало что знали о любви, о человеческой природе, но я очень увлекся: Лиззи покорила меня своей безграничной добротой, и смеялась она, будто колокольчик звенел… – На мгновение его лицо осветилось грустной улыбкой и снова стало серьезным. – Когда я ушел из семинарии, по желанию моего отца нас обручили: он решил, что после свадьбы я остепенюсь. Но то и дело вспыхивали войны, я ушел к Уоллесу, поэтому бракосочетание несколько раз откладывалось.
Он замолчал, и в течение нескольких минут тишину нарушали только шум ветра да клекот вновь забеспокоившейся птицы.
– Элизабет была таким же преданным существом, как Астолат, – кашлянув, вновь заговорил Джеймс, и в его голосе звучала неизбывная печаль. Казалось, самый воздух вокруг сгустился, наполнившись его тоской. – Бедная, славная девочка, она погибла ужасной смертью вскоре после убийства Астолат.
– Она находилась в Уайлдшоу, когда его захватили англичане? – упавшим голосом предположила Исабель.
– Да. После смерти моих родителей ей пришлось присматривать за хозяйством, ведь мы с братом часто отлучались. Астолат погибла рано утром, а в полдень в пожаре, вспыхнувшем от огненных стрел англичан, заживо сгорела Лиззи. Мерзавцы ворвались в горящие ворота и перебили всех уцелевших, кого сочли недостаточно ценными заложниками. Спастись удалось только одному человеку. Он и рассказал мне потом, как умерла моя Лиззи. – Джеймс закрыл глаза и уронил голову на грудь.
– Милостивый боже! – прошептала потрясенная Исабель, глядя на него с ужасом и состраданием. – И ты видел пожар?
– Да, я видел, как пылает мой замок, слышал крики погибавших… Увы, мы не могли их спасти, ведь нас было всего семьдесят пеших против почти двух сотен вооруженных до зубов всадников. Мы вступили в бой и заставили англичан дорого заплатить за эту подлость, но победа осталась за ними – после тяжелого поражения в битве при Фолкирке наш боевой дух был подорван.
– Ты знаешь, кто напал на Уайлдшоу?
– Лишь отчасти. Но я видел рядом с командиром англичан Ральфа Лесли.
– Не думаю, что он тогда был на их стороне.
– Почему же? Он уже тогда прославился частой сменой союзников. Я уверен, что видел Ральфа Лесли среди англичан, напавших на Уайлдшоу, потому что помню события того страшного дня так ясно, словно они произошли вчера. А прошлой весной Лесли был в
– Да, у тебя есть причина ненавидеть англичан… и Ральфа, – заметила Исабель.
– Есть… – хрипло отозвался Линдсей. – Я кинулся в пламя, чтобы спасти Лиззи и всех, кто остался в замке. Клянусь, я бы это сделал! – выкрикнул он и посмотрел на девушку затуманенным невыплаканными слезами взглядом. – Но я был ранен, и товарищи меня оттащили.
– Господи, – ахнула Исабель. – Помнишь, Ральф рассказывал Элис, как якобы пытался спасти меня в Аберлейди? Джейми, он точно был в Уайлдшоу! Он видел, как ты пытался вытащить из огня Лиззи, и решил приписать твой поступок себе.
– Похоже на то, – вздохнул Линдсей.
– Ральф лгал, – повторила девушка, – а вот ты и вправду пытался спасти возлюбленную ценой собственной жизни.
Он отвернулся и стал смотреть вдаль, заливаясь пунцовым румянцем. Исабель охватила жалость к этому много страдавшему человеку. Она подошла ближе и, положив руку на его твердое мускулистое плечо, проговорила с участием:
– Джеймс, не кори себя за гибель Лиззи, ты не мог ее спасти, только сам сгорел бы в огне. Мне очень жаль, что ты потерял невесту… но я рада, что ты остался жив.
Его сумрачное лицо на мгновение просветлело, он быстро взглянул на нее и тотчас снова отвел глаза.
– Я с лихвой отплатил англичанам за ее смерть, – проговорил он тихо. – Неделями, месяцами я подстерегал их в лесу и убивал, как бешеных собак. Но кровь не могла утолить мою боль… – Он тяжело, всей грудью, вздохнул. – Внутри меня словно появилась пустота, которая росла после каждого нового убийства.
Рука Исабель скользнула вниз, коснулась его пальцев, и Линдсей ухватился за нее, как утопающий хватается за соломинку.
– Джейми, ты слишком много страдал, – сказала девушка. – Месть не может утолить боль и гнев.
– Молитва тоже, – с горечью заметил он и сжал ее пальцы. – Теперь я знаю: от моей душевной раны нет лекарства, и мне, наверное, никогда не обрести покоя. Но я не жалуюсь. Боль закалила мое сердце, сделала меня сильнее; душа словно заледенела. Я преследовал англичан с беспримерной жестокостью, и вскоре одно имя Сокола Пограничья стало наводить на них страх. Англичане дали слово расправиться со мной во что бы то ни стало, но уже долгие годы не могут его сдержать.
– И продолжают за тобой охотиться, – прошептала девушка.
– Я был в плену всего один раз, в Карлайле, и англичане чуть не вынули из меня душу. Но ничего, они еще об этом пожалеют.
– Что ты хочешь сказать?
Он покачал головой и выпустил ее руку, потом наклонился к птице и стал почесывать ей грудку.
– Удивительно, что мне приходится вновь натаскивать сокола, – со вздохом проговорил он. – После гибели Астолат я поклялся больше никогда не держать ловчих птиц, чтобы они не напоминали мне о ней.