Прошлое гражданского брака

Въ настоящее время довольно много шума въ печати длаетъ письмо г-жи Несторъ и г. Огузъ, торжественно огласившихъ черезъ газеты свой гражданскій бракъ, за невозможностью или за нежеланіемъ вступить въ бракъ церковный. Поступокъ г-жи Несторъ и г. Огузъ вызвалъ цлый рядъ интервью съ писателями, изъ которыхъ самыя умныя и дльныя мннія высказали Леонидъ Андреевъ и г. Розановъ. Первый – объ идейной сторон публикаціи: что не стоило такъ много шума длать, чтобы похвалиться практическимъ примненіемъ института, который въ русской интеллигентной сред давнымъ давно уже упрочился и процвтаетъ, при безмолвномъ признаніи его фактической необходимости со стороны общества, формально скованнаго запретными традиціями церкви. Второй – о христіанскомъ оправданіи брака простымъ согласіемъ двухъ сторонъ, даже и съ церковой точки зрнія. По компетентному мннію такого знатока церковныхъ вопросовъ, какъ В. В. Розановъ, таинство брака осуществляется именно общественнымъ оглашеніемъ желанія сторонъ быть мужемъ и женою. Самый же обрядъ внчанія религіозно не обязателенъ, такъ какъ онъ лишь результатъ и форма государственнаго захвата брачныхъ отношеній подъ свой контроль. Эру захвата этого В. В. Розановъ относитъ къ Х-му вку, то есть къ проникновенію въ Россію христіанства въ византійскихъ его формахъ.

Эра, конечно, правильная. Но она слишкомъ ршительна, такъ какъ можетъ опредлять собою лишь начало претензій церкви, внесшей въ удльно-вчевую Русь вянія византійской государственности и ея властное каноническое право, подчинить себ институтъ свободнаго брака, столь характерный для зари всхъ славянскихъ

народовъ. Но было бы ошибкою думать, чтобы институтъ этотъ сдался византійскому новшеству безъ борьбы. И борьба была не только упорная, но и долгая. Въ каждой новообращенной славянской стран христіанство начинало свое вліяніе епископскими судами, въ компетенцію которыхъ, въ первую очередь, входили дла о неправильныхъ (съ церковной точки зрнія) бракахъ. Задачею судовъ этихъ было лишить гражданскихъ правъ браки, которые возникали, существовали и прекращались, такъ сказать, въ явочномъ порядк, обходя пришлый епископскій авторитетъ.

Многоженство – не коренной славянскій институтъ, – наносный отъ тюркскихъ кочевниковъ, но христіанство застало славянъ въ многоженств, не только укоренившемся, но и обычномъ, юридически признанномъ. Церковные суды объявили многоженству ршительную борьбу. Однако, уничтожить гражданскую сторону полигамическаго брака христіанство не смогло даже на первыхъ порахъ своихъ, даже въ семь такого благочестиваго человка, какъ креститель Руси, Владимиръ Святой. Онъ разстался съ своимъ языческимъ гаремомъ, но его новый христіанскій бракъ не погасилъ законности прежнихъ браковъ, и дти отъ Анны греческой не получили въ надлахъ своихъ преимуществъ предъ дтьми отъ Мальфриды, Рогнды, плнной инокини, вдовы Ярополка. Духъ рода еще торжествовалъ надъ силою церковнаго обряда, и актъ условленно-открытаго плотскаго сожительства и дторожденія былъ властне мистическихъ понятій и словъ. Очень можетъ быть, что Борисъ и Глбъ погибли жертвами именно церковной попытки провести преимущество первородства въ христіанской семь надъ родовымъ старшинствомъ въ свободномъ языческомъ брак. Но и затмъ славянскій обычай отстаивалъ свое право соединять христіанство съ полигаміей цлыми столтіями. Иногда же оно охватывало славянскіе края съ новою силою, какъ вспышка угасающаго пожара. Такъ было, напримръ, въ Польш, въ XVI-мъ столтіи. Учащеніе многоженства стало замтнымъ еще въ начал вка, – въ конц же его (1573) краковскій епископъ Францискъ Красинскій жалобно характеризуетъ полигамію, какъ обычай всеобщій. Тутъ надо очень помнить, что дло идетъ не о наложничеств, но именно о законномъ брак, получавшемъ юридическую силу черезъ обычай, помимо церкви, – «кром сея вры нашея и греческое благоврьство житія», какъ типически жалуются на русскихъ многоженцевъ правила митрополита Іоанна. Такъ что одноженство, то есть лишеніе гражданскихъ правъ всхъ женщинъ, съ которыми живетъ мужчина, кром одной, церковно обвнчанной, признавалось на Руси чужимъ, греческимъ, духовнымъ вторженіемъ, подобно тому, какъ чехи почитали его насиліемъ нмецкаго католическаго духовенства. Что касается наложничества, оно представляло собою институтъ особый, и еще Несторъ умлъ различать «водимыхъ женъ» отъ наложницъ. И эти послднія также не были совершенно безправны предъ лицомъ церковнаго брака. Владимиръ Святой былъ «робичичъ» – сынъ наложницы, равно какъ и многіе князья и именитые люди удльно-вчевого періода. Московскіе вка сурово гнали конкубинатъ, но петровская реформа и екатерининъ вкъ умягчили нравы. XVIII столтіе – эпоха возникновенія дворянскихъ фамилій, возникшихъ изъ знатнаго конкубината: Репнины, Бецкіе, Бобринскіе, одна втвь Татищевыхъ, Лицыны, Рапцовы и пр. Что въ сознаніи множества даже очень религіозныхъ людей обрядъ внчаиія, и въ XVIII вк, оставался скоре повинностью вншняго суеврія и приличія, чмъ сознательною потребностью вры, свидтельствуютъ до комизма легкомысленныя многоженства, которыми необычайно богата сказанная эпоха. Когда скончался одинъ изъ дядей знаменитаго Вигеля, къ испугавному племяннику явились просить помощи восемь овдоввшихъ тетокъ, потому что «честность правилъ дяди была видна даже среди волненій его страстей; слово «наложница» пугало его добродтель, и всякій разъ онъ, влюбясь въ какую-нибудь простую двку, спшилъ соединиться съ нею законными узами».

Вторымъ дломъ, церковь наложила руки свои на свободу и порядокъ заключенія брака по согласію сторонъ. Всмъ извстна старинная языческая форма славянскаго брака черезъ «умыканіе», т. е. похищеніе невсты женихомъ по взаимному съ ней соглашенію. Похищеніе безъ согласія двицы даже въ самыхъ древнихъ славянскихъ памятникахъ разсматривается, какъ наглый разбой, влекущій за собою жестокую родовую месть и смертную расправу. И, опять-таки, церковные суды на Руси оказались безсильны справиться съ такъ называемыми «уволочскими» длами («аще уволочеть кто двку») въ теченіе восъми вковъ: въ 1722 году Петръ Великій передалъ эту компетенцію свтской власти. Въ Польш разгаръ воскресшаго брака чрезъ умыканіе относится къ XVII вку. Въ сербскихъ земляхъ онъ держался до XIX вка, – быть можетъ, держится и сейчасъ. Вообще, въ конц ковцовъ, «умыканіе», въ эволюціонвыхъ своихъ метаморфозахъ, оказалось непобдимымъ для церкви, и она должна была примириться съ нимъ въ ряд компромнссовъ, вынужденныхъ необходимостью выбора, чему торжествовать – или кар за брачное своеволіе, или принципу нерасторжимости брака, хотя бы заключеннаго черезъ своеволіе. Принципъ нерасторжимости былъ дороже для церкви. И, такимъ образомъ, вся исторія умыканія сводится къ скачк съ препятствіями двухъ захватовъ, которые справедливо отмтилъ г. Розановъ въ дл Несторъ и Огузъ: если брачущіеся опережали церковно-государственный захватъ ихъ брачнаго права своимъ захватомъ воли побрачиться, то церкви и государству не оставалось ничего иного, какъ признать бракъ, заключенный противъ ихъ воли.

Церковное внчаніе было и не по вкусу, и не по карману новокрещенному народу. Да и разстоянія въ древней Руси быля такъ огромны, a пути сообщенія такъ трудны и опасны, что попа достигнуть и ханж представлялось серьезнымъ странствіемъ. Люди же, религіозно безразличные, спокойно брачилисъ фактически, такъ сказать, въ кредитъ будущаго таинства: набжитъ, молъ, попъ – такъ обвнчаемся, не набжитъ – такъ и безъ попа хорошо. Такъ и до сихъ поръ ведется y сибирскихъ инородцевъ, съ ихъ номинальнымъ христіанствомъ: оптовые браки post factum и оптовыя крестины. Обычай неблагословенныхъ свадебъ вокругъ ракитоваго куста благополучно дожилъ въ народ до XIX вка. Стенька Разинъ, который зналъ, какъ потрафлять на народную психологію, совсмъ отмнилъ церковное внчанье въ пользу старинныхъ лсныхъ браковъ y свящеянаго дерева. Окраины Московскаго государства, въ особенности восточныя, всегда были пріютомъ гражданскаго брака, съ которымъ тщетно вело борьбу духовенство, хотя и усердно покровительствуемое царями. За неблагословенные браки били батогами, сажали въ тюрьмы, ссылали, a они, знай себ, держались и процвтали. Гражданскій бракъ даже и сейчасъ еще извстенъ во многихъ заволжскихъ углахъ подъ типическимъ названіемъ сибирскаго. Дйствительно, Сибирь и была; и осталась классическимъ пріютомъ безцерковныхъ союзовъ, что объясняется тамъ не только рдкостью церквей и религіознымъ индифферентизмомъ сибиряковъ, но с безумною дороговизною мстныхъ свадебныхъ гулянокъ [1] . Расколъ получилъ благословеніе на гражданскій бракъ еще отъ протопопа Аввакума: «аще кто не имать іереевъ да живетъ просто». Государственное отрицаніе гражданскихъ правъ за внцерковными браками старообрядцевъ началось лишь съ тридцатыхъ годовъ XIX в., когда воинствующій николаевскій Снодъ открыто принялъ подъ защиту свою сотни ренегатовъ, воспользовавшихся буквою свирпаго закона, чтобы покинуть и разорить своихъ не внчанныхъ женъ. Но, за всмъ тмъ, старообрядческій гражданскій бракъ устоялъ противъ преслдованій не только въ раціоналистическихъ сектахъ, каковы молокане, или y мистиковъ, какъ духоборы, но даже и въ пріемлющихъ священство

торговыхъ группахъ старой вры, и даже y городскихъ безпоповцевъ не нашлось большой охоты, ради формы, сгибать голову «подъ большіе колокола». Народная совсть честно замнила законъ обычаемъ, и подлости противъ семьи, не огражденной закономъ, въ старообрядчеств очень рдки. Расколъ выдержалъ характеръ и заставилъ-таки признать свой бракъ. Еще недавно вся сановная Москва то и дло угощалась и пировала въ дом знаменитаго фабриканта-старообрядца (впослдствіи застрлившагося) и очень почтительно лобызала ручку красивой и образованной супруги его, и никого изъ этихъ превосходительствъ, свтлостей и сіятельствъ нисколько не смущало соображеніе, что милліонеръ обвнчанъ со своею супругою – лишь трижды объхавъ съ нею въ саняхъ вокругъ священнаго озера. Но вдь съ равнымъ правомъ можетъ считать себя обвнчаннымъ съ нею и кучеръ, который тогда ихъ возилъ, – острила Москва. Странность перваго внчанія не помшала впослдствіи одному изъ самыхъ вліятельныхъ превосходительствъ даже жениться на вдов покойнаго капиталиста, какъ скоро она унаслдовала милліоны. «Тако, по надобности, и закону премна бываетъ».

Обднніе, недороды всегда сказываются въ народ учащеніемъ гражданскихъ браковъ въ ущербъ церковнымъ, которые, вслдствіе алчности иныхъ поповъ съ таксами, становятся крестьянству недоступными. Толкаетъ крестьянъ въ гражданскій бракъ и совершенная уже недостижимость для нихъ развода – едва-ли не самаго дорогого процесса русскаго. Въ мстностяхъ, гд мужчины живутъ отхожимъ или морскимъ промысломъ, a бабы эманципировались оддночествомъ и монополіей домохозяйства, гражданскій бракъ быстро пускаетъ корни и начинаетъ предпочитаться церковному. Еще недавно я имлъ письмо изъ Архангельской губерніи о безцерковномъ брачномъ союз въ знакомой крестьянской семь, который такъ и характеризовался – «гражданскій бракъ». То же самое въ пріисковыхъ мстностяхъ, на заволжскихъ солеварняхъ, на Поморьи. Во множеств мстностей русскихъ, въ особенности на сверныхъ, былыхъ новгородскихъ земляхъ, – церковному браку обязательно предшествуетъ долгое внбрачное «пробное» сожительство невсты съ женихомъ, при чемъ, въ случа появленія на свтъ потомства, фактическій авгоръ его обязанъ выдавать матери извстное содержаніе, даже если-бы разошелся съ нею, и бракъ не состоялся бы. Такъ называемое «привнчиваніе» дтей, теперь съ 1902 года утвержденное очень запоздалымъ закономъ, въ обыча русскомъ держится уже десятки десятилтій. Самъ Петръ Великій подалъ примръ тому, «привнчавъ» въ брак съ Екатериною I дочерей своихъ Анну и Елизавету, впослдствіи императрицу.

Что касается современнаго интеллигентнаго общества русскаго, то, конечно, Леонидъ Андреевъ совершенно правъ, находя, что гг. Несторъ и Огузъ не стоило устраивать такой громкой помпы изъ-за такого обыденнаго дла, какъ интеллигентный гражданскій бракъ. Однажды, въ Петербург, на юбилейномъ обд М. Г. Савиной, гд собрался весь цвтъ столичной интеллигенціи, я и художникъ К., между томительными рчами, отъ скуки стали считать, кто изъ присутствующихъ за столомъ можетъ похвалиться, что онъ прожилъ жизнь свою въ едннобрачіи по церковному правилу и обряду. Обдало человкъ 300, но врядъ ли мы насчитали даже 30. У Лскова даже, который былъ ханжа, и то есть разсказъ о «Дам и фефел», въ высшей степени сочувственный гражданскому браку въ литературной сред и очень мрачно рисующій неразрывныя узы незадачи въ брак церковномъ; о лвыхъ писателяхъ – нечего и упоминать: ихъ протесты противъ брачныхъ закрпощеній безсчетны. Въ литературныхъ организаціяхъ взаимопомощи гражданскій бракъ иметъ такое же юридическое признаніе, какъ церковный, и даже больше, потому что подобнымъ организаціямъ не разъ приходилось отстаивать, напримръ, наслдственныя права фактической гражданской семьи покойнаго литератора противъ претензій семьи по законнымъ документамъ давно прекратившагося, но формально нерасторгнутаго брака. Очень часто подобныя претензіи возникали на почв бывшихъ когда-то въ мод, фиктивныхъ церковныхъ браковъ, значительная часть которыхъ изъ-за того и заключалась, чтобы стороны нашли свободу для фактическаго гражданскаго брака съ третьими лицами, не обладающими наличностью правъ къ супружеству. Сближеніе народностей русскихъ, потребности запретныхъ церковью союзовъ съ лицами не православнаго и даже не христіанскаго исповданія являются частыми факторами и гражданскаго брака и – какъ вспомогательеой ступени къ нему – фиктивнаго. Особенно часты гражданскіе браки между евреями и русскими женщинами и, обратно, между еврейками и русскими мужьями. Вообще – сейчасъ, вопросъ о томъ, внчана или не внчана въ церкви жена литератора, художника, артиста, адвоката, словомъ, интеллигента свободныхъ профессій, – въ городской жизни – врядъ ли очень интересуетъ кого-либо посторонняго, кром участковаго пристава, прописывающаго ихъ паспорта. И немногочисленные ригористы, «зубры» своего рода, пытающіеся «лзть не въ свое дло», частенько попадаютъ въ глупйшія положенія. Церковью женатый X. встрчаетъ граждански женатаго Z. и снисходительно освдомляется о семь его, но «женою» и м-мъ Z. назвать не хочетъ, a «дамою сердца» или тому подобнымъ милымъ прозвищемъ не сметъ. Поэтому мямлитъ и мычитъ:

– Ме-ме-ме-ме… Ну, какъ поживаетъ ваша прелестная…. ме-ме-ме-ме?…..

– Недурно, благодарю васъ, – съ хладнокровіемъ отвчаетъ Z., – a драгоцнное здоровье вашей очаровательной бе-бе-бе-бе?

У гражданской жены Y. трудное, длинное имя. Нкоторый писатель, святоша и фатъ, бесдуя съ нею о муж, тонко даетъ ей догадаться, что супругами ихъ не считаетъ. Подслащая пилюлю, онъ, въ разговор, учащенно величаетъ г-жу Y. по имени и отчеству.

– Зачмъ вы даете себ столько труда? – спокойно остановила его молодая женщина. – Зовите меня, какъ вс: м-мъ Y…. этого довольно!

Князь N. – плодъ гражданскаго брака очень знатной особы съ гувернанткою. Отецъ, человкъ очень порядочный, узаконилъ его. Молодой человкъ, на высот, заважничалъ, забылся, сталъ заносчивъ и дерзокъ. Однажды, ухаживая за не весьма уже молодою актрисою V., о которой весь Петербургъ знаетъ, что она давнымъ давно – гражданская жена художенка ., князекъ упорно, подчеркнуто, вызывающе зоветъ ее не мадамъ, но мадемуазель V., съ растроганнымъ лицомъ, благодарно беретъ его за об руки.

– Милый! Вотъ когда я врю, что вы, дйствительно, любите меня, какъ… свою родную мать!

– Мадемуазель?!

– Да, да. Вы не замчаете даже, какъ вы меня съ нею смшиваете….

Вс эти три случая – съ петербургской натуры.

Свобода брака опредляется двумя моментами его: заключеніемъ и прекращеніемъ – одинаково по вол брачущихся сторонъ. Начиная съ IX вка, повсемстно въ славянскихъ земляхъ восточная и западная церкви борются съ усвоенною обычаемъ свободою развода. Такъ называемый «отпускъ» женъ былъ распространенъ и въ удлахъ, и въ Московскомъ государетв, къ нему не стснялись прибгать даже недовольиые своими супругами князья, врные союзники и опорные столпы церкви: Симеонъ Ивановичъ Московскій, Всеволодъ Александровичъ Холмскій. Отпускъ жены не препятствовалъ вторичному браку ни жены, ни мужа, – только съ XVI вка священнослужителямъ запрещено благословлять вторые браки лицъ, произвольно разрушившихъ свой первый бракъ: «на тотъ бракъ не ходи, иже двоеженець, или (!) треженець, или мужъ жену пуститъ безъ вины. Если же съ виною пуститъ, то, значитъ, можно внчать: дло сводилось къ взаимодоврію между попомъ и прихожаниномъ. Въ Польш знаменитый Болеславъ отпустилъ послдовательно двухъ женъ, пока не нашелъ счастья въ третьей. Въ конц XVI вка Генрихъ Валуа, избранный въ короли польскіе, еще долженъ былъ присягать, что онъ не разведется съ женою иначе, какъ въ церковномъ порядк. Отпуску женъ мужьями соотвтствовало такое же произвольное оставленіе женами мужей, слды котораго доходятъ въ русскихъ памятникахъ также до XVI вка. Въ восемнадцатомъ вк съ отпускомъ супруговъ не церемонились ни знатные мужья, въ род Ягужинскаго, либо Ганнибала (праддъ Пушкина), ни знатныя жены, въ род графини Бутурлиной или графини Апраксиной, устраивая безцерковные разводы или по собственному произволу или съ одобренія свтской власти.