Псы Вавилона
Шрифт:
– Лично я и так верю, – сказал Валитов.
– А вот он сомневается, – Всесвятский указал на дядю Костю. – Так пусть убедится. Этот лежащий молодой человек – жертва вампира. Жить ему осталось совсем немного. Обратите внимание на бледность, и само тело холодное. Почти полностью обескровлен.
– А кто он такой? Лицо мне незнакомо, – спросил дядя Костя, разглядывая лежащего.
– Скорее всего – из милиции. Видимо, послан сюда как соглядатай. Вот сдуру и вляпался. Правильно говорят: не зная броду – не суйся в воду.
Горе! малый я не сильный;Cъестпродекламировал дядя Костя. – Видать, могильной земли поблизости не оказалось.
– Все иронизируете, – отозвался Всесвятский, – ничего, сейчас убедитесь, что ирония в данном случае неуместна. Хасан, держи свечу, я начинаю спускаться.
Не успел Всесвятский преодолеть и пары ступенек, как его с силой рванули за ноги, и он полетел в темноту. Снизу послышались урчание, приглушенные вскрики и шум борьбы. Стоявшие наверху растерянно переглянулись, и только старик Валитов не потерял самообладания.
– Хасанчик, помогай ему. Давай свечка, я подам.
Ни слова не говоря, парень бросился на помощь. А в погребе действительно развернулась борьба не на жизнь, а на смерть. Вампир набросился на своего преследователя. Силы в нем оказались явно не детские. Крючковатые ручонки вцепились во Всесвятского, зубы лязгали совсем рядом с его шеей, и, не приди на помощь Хасан, единоборство скорее всего кончилось бы для Николая Николаевича плачевно. Парень даже не стал спускаться, а просто спрыгнул вниз со второй ступеньки лестницы. Он приземлился прямо на борющихся, причем упал на спину вампира, который находился сверху. Всесвятский от сильного удара чуть не потерял сознания, заорав благим матом, но и вампир от неожиданности выпустил свою жертву из цепких объятий.
– Свечу, – прохрипел Всесвятский.
Хасан подпрыгнул и на лету подхватил свечу из дедовых рук. Увидев, вернее, учуяв ненавистный предмет, вампир издал рычание и отпрянул. Всесвятский взял свечу из рук парня и уверенно стал теснить нечисть в угол, размахивая перед ее носом свечой. Помещение погреба наполнилось душераздирающим визгом. Вампир понял: пришел последний час, отступать дальше некуда. Он рванулся вперед. Всесвятский выставил перед собой свечу, вампир, извиваясь и корчась, попытался вырвать ее из руки, но в это время из-за плеча Всесвятского вылетел железный лом и ударил вампира в грудь. Это в схватку вступил Хасан. Нечисть захрипела и отлетела к стене.
– Давай вязать, – задыхаясь, промолвил Всесвятский. Кое-как удалось спутать ременной упряжью неистово брыкавшееся и клацавшее зубами чудище.
– Пасть бы заткнуть, – задумчиво произнес Хасан.
– У меня в саквояже есть моток лейкопластыря.
Но, сколько ни старались, залепить рот так и не удалось, столь яростно вампир вертел головой, гримасничал и неистово разевал пасть.
– Теперь нужно поднять это чучело наверх. Ты, Хасан, берись за ноги, а я буду поддерживать плечи.
– Укусит, – заметил парень.
– Ничего, я осторожно. Главное, дотащить до освещенного через лаз участка погреба. Смелее. Хватай, и понесли.
Они подтащили извивающееся тело к светлому квадрату. Когда лучи солнца упали на вампира, тот издал ужасный, леденящий душу вопль. В ответ Всесвятский сунул в вампирскую
– Успокоился, – констатировал Всесвятский. – Теперь поднимем без проблем. – Он просунул кусок вожжей под мышки, а Хасан, подхватив оба конца, вылез из погреба.
– Ну, с богом, поднимай.
– И вот эта девочка издавала столь ужасные вопли? – поинтересовался дядя Костя, подойдя к распростертому на земле телу.
– Да не девочка она вовсе, – отозвался Всесвятский.
– Но я привык верить своим глазам.
– Погодите немного.
– И свечку в рот зачем-то затолкали? Ничего не понимаю.
– Сейчас все увидишь, – усмехнувшись, произнес старик Валитов. – Как говоришь: поверишь свои глаза. Вон, смотри, уже началось.
Над телом существа воздух заколебался, словно от него шел мощный ток тепла. Минута-другая, и над телом затрепетал легкий дымок. Он становился все сильнее, гуще…
– Ничего себе! – удивленно промолвил дядя Костя. – Это как же понимать? Да ведь перед нами нарушение всех естественных законов – самовозгорание.
– Понимать данное явление нужно просто, – хладнокровно отозвался Всесвятский. – Перед нами вампир, а вампиры сгорают на солнце.
– Чушь, и еще раз чушь. Никаких вампиров не существует.
– Вы же привыкли верить своим глазам, – ехидно заметил Фужеров, – теперь можете наглядно убедиться.
– А не облили ли вы ребенка керосином и как-нибудь незаметно подожгли? – не сдавался дядя Костя.
– Наклонись и понюхай, – предложил Валитов.
– Н-да. Странные дела творятся в наших палестинах. Необъяснимо, но довольно убедительно. Приходится принять на веру, хотя все равно не…
В это мгновение тело вампира вспыхнуло неярким коптящим пламенем, причем огонь появился одновременно на всей его поверхности. Все невольно отпрянули в сторону.
– И без керосин горит хорошо, – заметил Валитов. – Жарко. Молодец! – обратился он к Всесвятскому. – Один убыр быстро прикончил. А другие как?
– Какие другие? – изумился дядя Костя. – Неужели есть еще?
– И с другими разберемся, – неопределенно ответил Николай Николаевич.
– Разберись, пожалуйста, поскорей, – молящим голосом произнес Валитов.
ГЛАВА 11
Пока доблестный борец с нечистью Николай Николаевич Всесвятский разорял гнездо вампиров, другой герой нашего повествования, строитель социализма, американский подданный Джон Смит, он же Джоник, маялся от безделья. Джоник являлся человеком того сорта, которому было необходимо постоянное действие. Он не мог сидеть без дела, любого, даже самого пустячного. Две трети отпуска уже прошли. Первые дни, как помнит читатель, американец истратил на общение с Аней Авдеевой, потом, движимый любознательностью, отправился изучать близлежащие гигантские стройки народного хозяйства. Вернувшись в Соцгород, Джоник тут же побежал к своей ненаглядной Ане, но ее брат сообщил, что Аня в составе агитбригады странствует по окрестным колхозам, помогая селянам готовиться к празднику – Дню сталинской Конституции, а когда вернется – неизвестно. До праздника оставалось меньше недели, но все равно ожидание оказалось весьма тягостным, поскольку решительно нечем было заняться.